Казалось бы, добыча сама шла в руки
удачливому тану — три города твои, бери, увеличивай владения! —
однако он ограничился выкупом, уведя и угуратцев с шеммирцами, и
бедуинов подальше от султанских уделов.
— Зачем нам земли, которыми мы не
сможем править? — ответил новоиспечённый король учёному звездочёту,
летописцу, лекарю и алхимику Ави-Сенне на вопрос, почему же его
величество не воспользовался таким прекрасным шансом увеличить
собственный домен. — Гораздо лучше заставить их правителей платить.
Каждый год. Золотом.
…Завет великого короля исполнялся
неукоснительно.
3.
Снежно-белый стяг над воротами
королевского дворца. Король занемог. Железный король Груммор.
Никогда и ничем не болевший, он вернулся с охоты и вдруг слёг.
Широкую грудь сотрясал жестокий кашель, правитель без конца
сплёвывал густую жёлто-зелёную мокроту пополам с кровью.
Придворные лекари и чародеи толпой
сгрудились в опочивальне, что-то бормотали, окуривали пахучими
дымами и вычерчивали замысловатых астрологические фигуры — в
Агарастаре они не только предсказывали судьбу, но и использовались
для складывания исцеляющих заклинаний. Бегали слуги, подгоняемые
мажордомом; пятеро седых танов — так с годами стали именовать
ближайших сподвижников и военачальников королей Агарастара —
сидели, запёршись, в зале тронного совета, о чём-то непрестанно
совещаясь.
С ними сидит и рыжеволосая стройная
девушка с холодным взглядом, в серебристой кольчуге, с которой она
не расстаётся никогда. О чём они там говорят — не скажут даже
всезнающие служанки, обладающие, как правило, поразительно тонким
слухом.
В детской, обхватив руками острые
коленки, замер на широком подоконнике мальчишка лет двенадцати, в
тщательно пригнанной одежде принца, с недлинным, по руке, но
настоящим мечом, выкованным местными гномами. Рыжие кудри спадают
до плеч, взгляд — растерян, чуть ли не испуган. Время от времени в
детскую заходит то один, то другой увешанный позвякивающим оружием
воин, внимательно, взыскующе смотрит на паренька — и тогда тот
съёживается на постели.
Однако рука его даже не тянется к
мечу.
А в самом красивом и тихом месте
дворца, в верхних садах, что на крыше старого, построенного ещё при
Громноре Великом пиршественного зала, питаемых водой из специальных
акведуков, в воздушной беседке после искусственного водопада,
удобно устроился молодой человек лет двадцати пяти на вид, в
просторном белом плаще, при длинном мече с богато разукрашенной
рукоятью. Рыжие волосы, как и у отца-короля, падают на плечи, а
перед ним на резном пюпитре тонкой работы — огромная
инкунабула.