Далее Иисус говорит:
«Если же правый глаз твой
соблазняет тебя, вырви его и брось от себя; ибо лучше для тебя,
чтобы погиб один из членов твоих, а не все тело было ввержено в
гиену».
(О многочисленных рассуждениях
богословов относительно того, почему именно «правый» глаз, а
не «левый» (а подобные рассуждения всегда составляли для них особые
темы, и обсуждались вполне серьезно), и о том, какие выводы
они делают на основании глубоких своих размышлений, мы не будем
здесь распространяться).
Но зачем непременно «вырывать глаз» и
«отсекать руку» – других способов влияния на сознание человека не
существует? Подобные акценты наводят на подозрения о не
совсем здоровом состоянии психики либо тех, кому эта
проповедь говорится, либо самого пророка. Впрочем, наряду с
отрубленными головами и другими не менее кровавыми способами
наказания, это «вырывание» выглядит вполне уместно.
«Кто разводится с женой
своей, кроме вины любодеяния, тот подает ей повод
прелюбодействовать; и кто женится на разведенной, тот
прелюбодействует».
Снова возникают вопросы: тот, кто
разведется с женой своей, уличив ее в любодеянии – тот
не подает ей такого повода?; когда женится на разведенной нельзя,
значит ли это, что женщина обречена на одиночество? Но как быть с
тем, когда «милостивые помилованы будут», а «плачущие утешаться»?
Существование же разведенных женщин говорит о том, что они
были когда-то уличены в прелюбодеянии, но остались в живых – а это
указывает на то, что слова Иисуса, сказанные блуднице, не
вписываются в богословские предположения о поздней интерпретации
Евангелия).
И судя по тому, как мы уже это
видели, о чем говорит Иисус в своих проповедях, где сами
запреты «могут» иметь альтернативу, или посредством темноты слога и
привычной недосказанности, могут на нее намекать, тогда и «вырывать
глаз» при определенных обстоятельствах может быть вовсе
необязательно и будет достаточно и того, когда человек будет знать,
что «грешен». Это ничто иное, как своеобразная «страховка»,
обеспечивающая вериги с последующим раскаянием и покаянием
каждому невоздержанному, и каждому оступившемуся грешнику. Механика
данного положения весьма гибкая. Или «убивать», предположим, из
зависти, вроде бы и нельзя, но при определенных
обстоятельствах вроде бы и можно. Из чего видно, как те же каноны
библейские с той не существенной корректировкой и дополнениями
втаскиваются в евангельские проповеди. И многое в «запретах»
зависит от взгляда Господа на существо действия в
мотивировки пастыря (или церкви).