монсеньера
герцога.
Генрих беспечно махнул рукой.
– Мой шурин решил
наконец-таки изучить окрестности города, а мне здесь и
без того знакома каждая тропинка. Мы снова присоединимся к нему,
когда он будет возвращаться в лагерь. Так что отдыхайте, господа,
на войне это нечасто удается. Будем считать, что у нас
пикник.
Здесь действительно было вполне
безопасно, лощина, где они остановились, отлично просматривалась из
лагеря и располагалась довольно далеко от крепости. Видимо, поняв
это, Вильмон тоже спешился и вразвалочку направился к
ручью. Генрих пошарил в седельной сумке и
извлек из нее внушительную серебряную
флягу с вином, зубами выдернул пробку и
приложился к горлышку. Утолив жажду, он вытер губы тыльной стороной
ладони и протянул флягу Шимро. Тот с удовольствием сделал несколько
глотков, затем передал ее дальше по кругу.
Генрих тем временем вынимал из сумки хлеб и
копченое мясо.
– Ну и ну, сир, – с
восхищением заметил де Виржи, – не ожидал от вас такой
предусмотрительности.
– А вы как думали, – пошутил Генрих,
– король я или нет?
Когда они перекусили, Генрих
растянулся на склоне оврага, с наслаждением
вбирая всем телом первое тепло земли и запахи весны. Рядом сидел
Шимро и рассеянно грыз прошлогоднюю соломинку. Он щурился на
солнце, и стало заметно, что он, оказывается, еще
совсем юн.
– Когда мне было тринадцать, и вокруг
города рыскали отряды герцога д’Омаля, вашего славного
родственника, – сказал Генрих, кивнув виконту д’Омалю,
начальнику своей охраны, – мы с Анри де
Конде сбежали с уроков и прятались в этой лощине,
чтобы проверить, кто из нас храбрее. Мы поспорили, кто первым
запросится домой.
– Ну и что? – с интересом спросил
Шимро. – Кто оказался первым?
– Никто. Нас нашел
поисковый отряд, который специально выслали из города.
Нам тогда так влетело от дяди
Луи, что я потом неделю сидеть не мог.
Все рассмеялись.
– А когда мне было пятнадцать, я
сбежал на войну, в армию маршала де Таваня, – сказал Вильмон. –
Маршал взял меня к
себеадьютантом, так я и
прослужил две войны до
самогоСен-Жерменского мира. Лишь два года
назад впервые заехал домой. Матушка недели не дожила до моего
возвращения. Померла. А отца убили еще в первую
кампанию.
Он замолчал.
– А мой отец погиб во время осады
Руана, – рассказал Генрих, – в свое время это был
известный анекдот. Ему непременно понадобилось справлять нужду в
сторону крепости, стоя под пулями. Ну да враги не стали
деликатничать.