Проскакав сотню туазов
[23], Генрих резко
осадил коня, позволяя солдатам пробежать мимо, затем повернул назад
к своему шатру, туда, где было относительно безопасно. Ему вовсе не
хотелось героически пасть в этой глупой войне.
***
Штурм длился уже несколько часов. Давно рассвело, и вместе с
рассветом пришла непогода. Начал накрапывать мелкий дождик. Генрих
стоял под своим шатром, глядя в подзорную трубу. Рядом болтались
его верные телохранители. Миллер исчез в общей давке, а королю
Наваррскому оставалась роль обычного наблюдателя. Генрих
подозревал, что после его утренней выходки, немец не позволил бы
ему командовать и отрядом землекопов. Он видел странные взгляды,
которые бросали на него Шимро, Вильмон и д’Омаль, но вопросов они
не задавали, и Генрих был благодарен им за это. Ему и без того еще
предстояло объясняться с д'Анжу.
Атака тем временем шла довольно успешно. Войскам герцога
Анжуйского, казалось, удалось выбить противника с центрального
равелина, и теперь предстояло лишь развить успех, что, по-мнению
Генриха, было ничуть не проще. Взятое укрепление прекрасно
обстреливалось с крепости.
Защитники города, не будь дураки, прекрасно понимали, что захват
равелина не имеет смысла, если на нем не окажется пушек, поэтому,
отступая, они обрубили канаты, удерживавшие орудия и спустили их с
горы прямо на головы нападавших. Теперь же те самые пушки нужно
было подобрать и установить на место. И все это под градом пуль,
сыпавшихся с крепости.
Генрих с интересом наблюдал в подзорную трубу, как четверо
солдат его роты пытаются втащить чугунное орудие наверх по
раскисшему от дождя вытоптанному склону, оскальзываясь на мокрой
глине. Они тяжело дышали и обливались потом, а проклятая машина все
норовила соскользнуть вниз, придавив их своей тяжестью. Им было
совершенно некуда спрятаться, и Генрих уже видел, как стрелки
противника целятся в них из аркебуз. «И почему капитан не
организовал им никакого прикрытия? Идиот!» – почти с жалостью думал
Генрих.
Точный залп с крепостной стены нашел свои цели, и трое из
четверых упали на землю. Последний солдат, будучи не в силах в
одиночку удерживать пушку, каким-то чудом ухитрился лишь на секунду
задержать ее падение и отскочить в сторону. Пушка полетела вниз,
будто взбесившийся конь-тяжеловоз, убивая на своем пути всех, кто
не успел освободить ей дорогу.