Ну вы же помните, тогда еще все хотели
помогать голландцам против дона Альбы, – Агриппа хмыкнул, Генрих
нетерпеливо кивнул.
– Ну, и что было
дальше?
– Надо сказать,
сир, мы даже не сразу поняли, что происходит.
Представьте себе, сидим мы спокойно, завтракаем, а мимо нас по
дороге улепетывают на юг гугеноты,
уже наделавшие в штаны со страху, и семьями, и поодиночке. Когда мы
начали их расспрашивать, оказалось, что в столице творится
что-то невообразимое, а из Парижа на Мер
движется целая лавина пьяных мясников, не менее шести сотен лбов.
Ну а нас в отряде было человек восемьдесят. Вы же
знаете, я не трус, но семеро на одного – это, пожалуй,
слишком. И вот, командир отряда... храбрый был малый, жаль погиб в
той резне.. так вот, командир отряда нам и говорит:
«Друзья! Разве не для того мы направляемся на север, чтобы сложить
головы за святую веру? Так не посрамим же чести наших
знамен! Защитим своих собратьев от сатанинского
отродья!» И тут нам всем стало совестно за свою
трусость. Сели мы на коней и
поскакали к мосту на Мер, чтобы
перекрыть дорогу.
– И что же? – восхищенно
спросил Генрих. – Неужели вы выстояли против эдакой оравы?
– Лавочники, они и есть лавочники, –
презрительно бросил Агриппа, – у страха глаза велики, а когда до
дела дойдет, так уже и не страшно. Жарко, конечно,
вышло, но когда они поняли, что против них дерутся настоящие
дворяне и воины, то быстро протрезвели, побросали свои кухонные
ножи и разбежались по домам. То ли дело воевать с бабами да детьми.
Так был спасен Мер, – закончил он.
– Н-да, – завистливо
протянул Генрих, – многое бы я дал, чтобы быть тогда на
твоем месте.
Сейчас Генрих был совершенно
искренен, ему не хотелось вспоминать, что в Варфоломеевскую ночь
сам он был перепуган, как кролик, и вовсе не рвался на улицы
обезумевшего города. Но Агриппа покачал головой.
– К чему сожалеть о несбыточном, сир,
– мягко отозвался он, – вам никогда не быть на моем
месте, так же как и мне не быть на вашем. Такова уж ваша доля, что
любой ценой нужно сберечь свою голову, уж больно она у вас
драгоценна. И заметьте, сир, в таком положении есть свои плюсы, –
он внимательно посмотрел на Генриха и вдруг подмигнул ему.
Генрих вспыхнул.
– Осуждаешь меня? – запальчиво
спросил он. – Считаешь трусом?
– Сир, я знаю вас
так давно, что, если