С тех пор минуло пять лет, и некогда нежеланный подкидыш, прочно
угнездился и в жилище, и в сердце старого следователя.
А вчера он преподнес своим воспитателям новый сюрприз – подобрал
на улице сбитого телегой ублюдочного щенка и притащил его в дом.
Дижон, сурово сдвинув брови к переносице, встал на пороге и
решительно заявил, что собакам место на дворе, а таким грязным и
вонючим – и вовсе на помойке. Но лицо Жанно, такое несчастное и
исполненное глубокого сострадания к покалеченному псу, снова
заставило Дижона отступить.
Щенка поместили на теплой подстилке возле кухонного очага и
нарекли «месье Ванно» в честь хозяина зеленной лавки, имевшего на
носу такое же, как у пса, винное пятно. Мадам Мерсье обработала его
раны целебным бальзамом и перевязала чистой тряпицей. За ночь щенок
дважды наделал под себя лужу, и Жанно добросовестно вставал, чтобы
поменять ему подстилку. А сегодня днем найденыш попил молока и даже
попытался подняться на ноги. Радости мальчишки не было предела.
Жанно схватил Дижона за палец и потащил его на кухню.
– Да пойдем же, дядя Бу! Посмотришь, как он виляет
хвостиком!
Наскоро скинув башмаки, Дижон двинулся следом за мальчиком.
Когда они вошли, месье Ванно неуверенно встал с подстилки,
действительно замахал хвостом, и, приволакивая задние ноги, подошел
к Дижону. Следователь присел на корточки и неуверенно потрепал
щенка за ушами. «Все-таки хорошо, что у моей экономки есть внук, –
подумал он и неожиданно для себя добавил, – а у внука –
собака. Вот выйду в отставку, куплю домик на Луаре и поселюсь
там вместе с мадам Мерсье, Жанно да вот этой... псиной».
Дижон сполоснул руки и пошел в столовую, где его уже ждал по
обыкновению вкусный ужин.
Без гнева и пристрастия
Тацит Публий Корнелий
Стремительные ласточки носились по
голубому весеннему небу, а теплое солнышко,
проникавшее сквозь зарешеченное окно, согревало серый камень стен.
Любопытная пичужка опустилась на карниз и с интересом разглядывала
собравшихся в комнате людей. В какой-то миг Генриху
показалось, что она смотрит прямо на
него, и он показал ей
язык.
– … что
вы скажете на это, ваше
величество? – донесся до него
надоевший голос следователя Дижона. – Ваше величество,
вы меня слышите?
Вот уже два часа этот опасный
старикан мучил его какими-то идиотскими вопросами,
стараясь запутать и заставить сбиться. Генрих чувствовал,