свое
преступление. А кто призовет к ответу тебя?
Генрих молчал, понимая, что король не
закончил.
– И не надо рассказывать мне сказки,
будто бы ты ничего не знал, – запальчиво продолжал Карл.
– Я читал твои допросы, там так все
гладко да складно, хоть сонеты пиши. Я устал от вранья, и у
меня мало времени. Просто скажи мне,
зачем? Ну вот зачем? Ну для чего
все? А?
Генрих не спрашивал, что именно имеет
ввиду король, и не пытался возражать. Он понимал, что
именно сейчас решается его
судьба. К чему суды, этот фарс? Когда лишь от
воли этого несчастного больного человека, сидевшего перед ним на
неудобном стуле, зависит, жить ему или умереть? Карл не Дижон, с
ним нельзя играть в игры. Король должен был простить его, понять и
поверить. А значит, придется сказать
правду. Пришло время сделать последнюю
ставку.
– Я виновен, сир, – глухо
произнес он. И впервые Карл с интересом посмотрел на
него. – Я совершил преступление, именуемое государственной изменой,
и в вашей воле покарать меня.
Дождавшись, пока Карл сфокусирует на
нем взгляд, Генрих продолжал.
– Но, видит
Бог, я никогда не
был врагом своей страны. С самого детства
я знал только войну и разруху! Ненависть и смерть! С
самого детства я мечтал лишь о том, чтобы все
это прекратилось. Но война, начавшись однажды, каждый день
порождала новых воинов и новые жертвы. Самые близкие мне люди гибли
в этой войне и убивали сами, забыв, что можно жить иначе. Разве вам
это не знакомо? Разве д'Анжу, запятнавший себя в
Варфоломеевскую ночь, сможет положить этому конец? Нет! А
д'Алансону это пока под силу. Он
единственный из принцев Валуа, кого готовы признать
и католики и гугеноты. Неужели вы, всю свою жизнь
положивший на бесплодные попытки примирения, можете этого не
понимать?! Только его назначение наместником
королевства могло бы успокоить наконец тот вулкан, на
котором все мы сидим. И вы, вселяя в нас
надежду, неоднократно собирались это сделать, но снова
и снова ваши враги мешали вам. А я, принц крови, мог
лишь молчаливо ждать, когда
фанатики из обоих лагерей ... – Генрих смешался,
видя, что внезапно вспыхнувший интерес короля быстро угасает. Чем
жарче он говорил, тем скучнее становилось лицо Карла. Но ведь
зачем-то же он пришел сюда. Зачем?!
Что же, что он хотел услышать?!
– Ну-ну, продолжай, я
слушаю, – насмешливо процедил Карл, и Генрих запаниковал.