Марго. Прекрасная королева
Наваррская. Она, разумеется, не желала зла возлюбленному, мужу и
брату. Но ведь у нее могли быть более важные резоны. В конце
концов, заговор против короля – это не игрушки.
Тогда Генриху казалось, что ему
удалось убедить ля Моля сохранить их план в секрете от нее, но,
быть может, любовник все-таки проболтался в порыве страсти? Генрих
вспомнил последнюю встречу с женой. Нет, не может быть. Если бы это
была она, то уж она придумала бы что-нибудь, чтобы вытащить своего
ненаглядного из западни. А если бы и не придумала, то не стала бы
перекладывать на Генриха вину за его смерть. Генрих знал свою жену.
Она умела отвечать за то, что делала. Нет, не она.
Еще в его окружении были
дворяне-католики, приставленные к нему королевой-матерью после
Варфоломеевской ночи. Бриен, Фервак, Совиньи, Шабо и другие.
Фервак, например, хоть и был из числа католиков, но довольно близко
сошелся с гугенотами, его опасались меньше остальных конвоиров.
Может, кто-то из них? Им, разумеется, никто не говорил о заговоре,
но ведь они могли просто подслушать.
Да, как же он об этом не подумал?
Конечно, так и произошло. Заговорщики тогда совсем спятили от
предчувствия свободы, болтали что попало, совершенно утратив
осторожность. Этим объясняется и то, что Дижон не сразу узнал о
вторжении Монтгомери: случайный человек просто не был осведомлен об
этом. Остановившись на этой нехитрой мысли, Генрих с облегчением
вздохнул. Исписанные листы полетели в камин. Больше Генрих не желал
об этом думать.
***
Предатель знал, что он предатель.
Будучи честным человеком, он не избегал этого слова, прекрасно
понимая значение всех своих поступков.
Иногда он задумывался, в какой момент
принял это решение. Ведь когда-то –
кажется, совсем еще недавно – он готов
был пожертвовать жизнью за своего сеньора и за то дело, которое
делали они вместе, счастливые причастностью к великой миссии. Но
потом случилась Варфоломеевская ночь… Ведь ее можно
было бы избежать, если бы король
Наваррский вел себя, как подобает королю, а не
кувыркался в постели с развратной
принцессой-католичкой. Но тогда он еще
оправдывал своего господина, ведь тот был так юн. Да, глава
протестантской партии отрекся от веры, но ведь он
вынужден был это сделать.
Потом был подписан октябрьский эдикт.
Приказы о сдаче ля