– Занятное? – удивился
Генрих III. – Я, честно говоря, так и не смог дочитать до
конца.
– Это потому, сир, что вы не умеете
видеть правду жизни за скучными канцелярскими строками.
– А ты, выходит, умеешь? –
саркастически усмехнулся король. – И что же такого
интересного ты там разглядел?
– О, много чего. Не знаю,
что там наплели вам господин Дижон с вашей матушкой,
но дам руку на отсечение, что господин де
Монморанси-Дамвиль был обвинен
облыжно.
– Ну разумеется, –
недоверчиво хмыкнул король, – все они там невинные агнцы.
– Посудите сами, сир. Почти всех
участников заговора удалось разоблачить практически сразу благодаря
помощи, любезно оказанной следствию герцогом Алансонским, – он
скривился. – Д’Алансон назвал почти всех своих близких
друзей, но о Дамвиле не сказал ни слова. Его имя
всплыло значительно позже, в показаниях короля Наваррского, который
вначале молчал, точно глухонемой. О чем это
говорит?
– Ну и о чем?
– О том, что Дамвиль и
вправду невиновен, а светлая мысль избавиться от него,
пользуясь раскрытым заговором, появилась позже.
– Но зачем же тогда Наварра
оболгал его? Насколько мне известно, он весьма симпатизирует
Дамвилю. Что-то у тебя тут
не вяжется.
Шико пожал плечами.
– Трудно сказать зачем. Не знаю.
Думаю, Дижон здорово прижал его на чем-то. Вряд ли
этими показаниями он выгораживал себя. Ведь ваш брат простил его и
так, а Карлу показания против Дамвиля были ни к чему.
Скорее спасал кого-то из своих друзей. Вы обратили
внимание, в деле нет их фамилий? Впрочем, я могу
ошибаться.
– Ты полагаешь, гугеноты были
виновны в этом заговоре, а Дижон их упустил?
– Ну что вы, сир. Насколько я знаю
господина Дижона, он никогда ничего не упускает. И уверяю вас,
когда расследуется государственная измена, человеку не
обязательно быть виновным, чтобы возникла необходимость его
спасать.
Шико помолчал, потом
неожиданно поменял тему.
– Я долго не мог понять, почему
господа гугеноты так много всего простили королю Наваррскому: и
переход в католичество, и приказы о сдаче ля Рошели. И
даже дружбу с Гизом они готовы, кажется, проглотить,
хоть она и стоит у них поперек горла. Но прочитав это
дело, я понял почему. Хотите, расскажу?
– Уж будь любезен, –
король неожиданно для себя заинтересовался.
– Да потому что он
бережет своих людей. Они могут не одобрять его
поступков, но