Не смогут или не захотят? Взятие
Мезьера армией Конде говорило о многом.
Генрих вспомнил постыдную историю,
которую в его семье хотели бы забыть. Тогда Жанна Наваррская, еще
юная неофитка Новой веры, приехала в родовые владения своего
супруга и была радостно встречена последователями протестантизма. В
порыве восторга и в стремлении порвать с традициями папизма, они
устроили погром на Вандомском кладбище. Они извлекли из могил и
осквернили тела родителей отца Генриха и даже тело его маленького
братика, умершего в младенчестве первенца Жанны. А сама Жанна в
немом оцепенении смотрела, как нелюди, называвшие себя защитниками
веры, топчут прах ее сына, боясь вмешаться, чтобы не потерять их
любовь. Оправдывая их изуверство религиозным фанатизмом, она
полагала, что властвует над ними, но в действительности уже сама
была их рабою.
Он вспоминал письма Катрин, полные
воодушевления, и легко представлял себе сестру на месте матери,
бессильную против низменных инстинктов собственных приверженцев.
Ибо от друзей защититься труднее, чем от врагов.
Король Наваррский словно со стороны
увидел, как он, будто блаженный дурачок, шлет из Парижа письма
домой, наивно пытаясь этими убогими бумажонками защитить теперь уже
католиков от гугенотов, а в действительности – людей от зверства, и
его передернуло от жалкой этой картины.
Он скомкал лист бумаги, который
приготовил, чтобы ответить на письмо, и швырнул его в угол.
Генрих подошел к зеркалу. В глубине
темного стекла он видел свое лицо, немного обрюзгшее, с острым
носом и нездоровыми кругами под глазами – следствие неумеренных
винных возлияний. Совсем не такое лицо положено иметь
герою-патриоту. Что ж, другого нет.
Этот чужой, почти незнакомый ему
человек, смотревший на него из зазеркалья, снова был последней
надеждой тех, кому больше не на кого надеяться. Правда, теперь эти
люди ходят к мессе, а не слушают проповеди. А его друзья считают их
врагами.
Генрих давно привык делать то, что
не нравится его друзьям. Этот ценный навык он обрел после
Варфоломеевской ночи. Благодаря этому умению он, бесправный
пленник, спас когда-то Гиень от нашествия Монлюка. Благодаря ему,
возможно, и теперь сделает то, что должен.
После провала заговора «недовольных»
он избрал для себя стезю придворного, ибо не видел больше другого
пути. Теперь же ему придется вновь стать королем. Во всяком случае,
он попробует это сделать. Он хотел смысла? Что ж, вот он,
смысл.