– осведомился
Генрих, когда они наконец отошли достаточно далеко от дверей, чтобы
привратники не могли их услышать. Других людей в парке не было.
– Может быть, и решил, – протянул
шут, – но сначала скажите, почему это вы вдруг решили его
задать?
– А вам приятно бы было жить,
понимая, что за вами все время наблюдают, а вы даже не
знаете, кто? – поинтересовался Генрих. –
Жить, теряя друзей, ибо вы ни на кого не можете
положиться даже в мелочи?
– Вы боитесь, что за вами наблюдают?
– спросил д’Англере; Генрих впился взглядом в его лицо, ожидая,
что собеседник скажет дальше. – Правильно боитесь, –
заключил шевалье. – А не потому ли вы этого боитесь,
что, получив письмо от Граммона,
собрались-таки упорхнуть из-под нашего
надзора в Гиень? И пытаетесь расчистить себе
дорогу?
Вот черт, Генрих, как
всегда, недооценил проницательность этого человека. Он специально
выждал неделю после получения письма в надежде, что шевалье не
свяжет это событие с его просьбой.
– При чем тут Гиень?
– равнодушно удивился король Наваррский. – У меня
хватает ума понять, что я там давно никому не нужен. Даже здесь мои
возможности, пожалуй, шире. Но я и вправду надеялся на эту услугу с
вашей стороны. Впрочем, как хотите. Непонятно только,
зачем вы притащили меня в сад.
– Ну-ну, –
хмыкнул шевалье. – Что ж, у вас, конечно, есть
основания мне не доверять. Я же буду столь глуп, что доверюсь вам,
– Генрих посмотрел на него с удивлением. – Вы хотите
знать имя? Точнее, имена. Извольте. Только
предупреждаю, вы не обрадуетесь. Так что заранее прошу избавить
меня от недоверчивого кудахтанья и глупых вопросов. Не поверите
– дело ваше.
Генрих кивнул, затаив
дыхание.
Шевалье помолчал, будто собираясь с
мыслями, потом подобрал ветку и накарябал на земле два слова. Они
чернели на белом снегу. Затем, дождавшись, когда Генрих
прочтет, стер надпись подошвой
сапога.
– Эти люди сейчас доносят на вас.
Других я не знаю, – сказал он. – Вы
спрашивали, кто из них сообщил королю о заговоре.
Этого, простите, не скажу. Выбирайте сами. А лучше не выбирайте, а
просто остерегайтесь обоих.
Генрих задумчиво смотрел, как луна
путается в голых колючих ветках деревьев. Он знал, что
будет больно, но не думал, что настолько.
– Что ж, спасибо и на
этом, – произнес он. – Честно говоря, не ожидал,