Самая великая вещь на свете – уметь
принадлежать себе.
Мишель де Монтень
Так вот, значит, кто доносит на него.
Генриху стали приходить на ум какие-то мелочи,
несущественные события, которым он раньше не придавал значения, но
теперь они сложились в единую картину, подтверждая слова
д’Англере. «Не поверите – ваше дело», –
сказал шевалье. Ах, как хотелось бы Генриху не верить ему.
Одного за другим он терял друзей, как
тогда, четыре года назад, когда подписал эдикт, оттолкнувший от
него преданных сторонников. Тогда он знал, зачем это делает, и был
уверен, что прав. Что ж, за все
приходится платить.
***
Однажды Генрих задержался у
любовницы, намерено никого не предупредив. Он не ночевал в своих
покоях и, обнаружив переполох по возвращении, долго и громко
удивлялся, что ищут его. Что его искать, когда вот он. Никуда не
делся.
–
Скоро ваши люди, господин де Крийон, будут дежурить у короля
Наваррского под кроватью, –
заметил его величество, когда Генрих явился в столовую, чтобы
присутствовать на королевском обеде. – Раскудахтались, точно куры ей-богу, весь
дворец на ноги подняли.
Капитан королевской охраны,
пристыженно разглядывал содержимое своей тарелки.
–
Ну что вы, государь, –
примирительно заметил Генрих, – господин де Крийон обязан быть
бдительным. Стоит похвалить его за столь изрядное рвение.
Крийон посмотрел на Генриха с
благодарностью, король улыбнулся. Д’Англере молча обсасывал
куриную ножку, глядя в сторону.
После обеда Генрих направился играть
в мяч. В коридоре он встретил д’Эльбефа.
– Знаете, сир, – сказал
тот, – а ведь я благодарен вам, что
вы остановили нас тогда. Мы-то
ведь, дураки, перепились, как лавочники, и чуть было не
впали в немилость герцога. Спасибо вам. Ей-богу, век
буду помнить.
– Я рад, что мы снова друзья, –
ответил Генрих.
Вот теперь все. Времени
более подходящего и придумать было нельзя. Именно
сейчас, когда от него уже ничего не ждут. Когда Агриппа не хочет
больше видеть его и считает дни до приезда посланцев герцога
Оранского, а рьяный лигист виконт
д’Эльбеф предлагает дружбу. Когда ему наконец
известно, кто из друзей доносит на него.
Именно теперь могло
получиться то, о чем он так давно мечтал. А в
последнее время даже и не мечтал.
***
План был прост и строился на извечной
взаимной неприязни людей короля и герцога де Гиза. Присутствие
д’Антрагэ или д’Эльбефа само по себе легко избавляло Генриха от
Шабо, Совиньи и других конвоиров, приставленных королевой-матерью.
С Гизом же Генрих привык договариваться, главное – выбрать
подходящий момент.