что ответите.
– Я и сам не ожидал, – признался
шевалье, – но, видно, такое нынче время, что
происходит много неожиданного.
Шико повернулся к нему и
посмотрел в лицо.
– Не удивляйтесь, я сделал это для
себя. Вы, разумеется, будете громко клясться в верности королю и
никогда не признаетесь мне, что собрались удрать, –
продолжал он, – но, честно говоря, ваш отъезд в Гиень
кажется мне хорошим решением. И думаю, вы об этом догадываетесь,
иначе не пришли бы ко мне сегодня.
– Хорошим решением? –
удивился Генрих. – Решением чего?
– Решением нерешаемой задачи. Принц
Конде уже прошел по Франции огнем и мечом, доходчиво разъясняя всем
встречным преимущества протестантского учения. Ничто не мешает ему
снова двинуть войска на Париж. Если его место займете вы, то хотя
бы не превратите страну в руины, пока будете драться за власть.
Генрих ошарашено молчал.
– С чего вы взяли, что я займу его
место? – спросил он наконец.
Д’Англере пожал плечами.
– Я надеюсь на это.
– Надеетесь, что я, как принц Конде,
буду воевать против короля? – уточнил Генрих.
– Это неизбежно, если вы претендуете
снова стать главой протестантской партии, а я думаю, вы еще
претендуете.
– Вот уж не ожидал, что вы захотите
помочь мне в этом, – скептически заметил Генрих.
Д’Англере помолчал, глядя куда-то
вдаль.
– Беда нашего века в том, что всякое
милосердие считается слабостью. Кровь требует крови, вовлекая все
новых людей в водоворот войны. Вы же достаточно независимы, чтобы
позволить себе человечность, даже когда другие сочтут ее трусостью.
И достаточно человечны, чтобы не пренебречь этой возможностью. Вы
можете положить этому конец, – он перевел на Генриха внимательный
взгляд. – Я по-прежнему ваш враг, сир, но… вы заставили меня
поверить, что когда-нибудь мы станем союзниками. Если бы я мог
сказать то же самое о принце Конде, то, вероятно, не стал бы
помогать вам.
– Но ведь это измена королю, –
негромко заметил Генрих.
– Измена королю? Искренне надеюсь,
что услуга, а не измена. Это будет зависеть от вас. Я выдал вам
такой кредит доверия, что если вы порвете векселя, то я останусь
банкротом, тут вы правы. Ваше величество.
Д’Англере поклонился Генриху, и
впервые за много лет в этом жесте не было насмешки. Генрих молча
смотрел на него, и было непонятно, о чем он думает.
– Я признателен вам за помощь и
доверие, сударь. И разумеется, эта беседа останется между нами. Но
я не собираюсь покидать Лувр. Вы что-то не так поняли, – ответил он
спокойно.