Утром первого февраля 1576 года
вместе с герцогом Генрих посетил ярмарку
Сен-Жермен.
Гиз двигался сквозь
толпу, принимая восторги зевак и раскланиваясь со знакомыми дамами,
проплывающими мимо в носилках. Генрих, как обычно, удерживал свою
кобылу немного позади.
Несмотря на демарш Агриппы, Генрих не
собирался отказываться от дружбы с Гизом – уж слишком
долго он ее добивался.
– Ну что? Едем завтра на охоту в
Санлис? – спросил Генрих. – Егеря уже и кабана
подняли.
– Да ну тебя, – отмахнулся
Гиз, – одни охоты да бабы на уме.
Генрих надулся. Он знал, что
Гиз собрался на какое-то политическое
сборище, но еще надеялся его уговорить.
– Без тебя меня не выпустят из
Парижа, – мрачно напомнил он. – Ну поехали, ну что тебе стоит…
– Отстань, – раздраженно
ответил Гиз, потом смягчился и предложил: – Я дам тебе
отряд д’Антрагэ. Поедешь с ним, как обычно. Никто
возражать не будет.
Генрих просиял.
– Спасибо, друг! Я знал, что на тебя
можно положиться.
– Но только послезавтра они мне
самому нужны, – спохватился Гиз.
Генрих тут же сник.
– До послезавтра мы не успеем. Что за
дальняя охота, если тут же обратно?
– Ну хорошо, – Гиз
хлопнул его по плечу, – скажу им, чтобы возвращались без тебя, –
потом спохватился и добавил: – Только королю не говори, что
остаешься один за пределами Парижа, а то приставит к
нам кого-нибудь из своих красавчиков. Имей в
виду, я не намерен их терпеть.
– О чем речь, дружище, –
Генрих благодарно улыбнулся.
Итак, главная задача была решена, но
оставалась еще одна сложность.
Каждый раз, когда Генрих выезжал из
Лувра, здесь непременно оставался кто-то из его людей. Генрих не
считал короля Франции особенно мстительным, однако отлично помнил
историю с Бюсси. По крайней мере, тех, кого всерьез можно было
обвинить в пособничестве королю Наваррскому, оставлять здесь не
следовало. А раз так, ничего не поделаешь: без помощи не обойтись,
как бы Генрих не стремился сохранить все в тайне.
В конце концов, он поделился планами
с Агриппой, взяв с него слово, что тот расскажет остальным
гугенотам лишь в самый последний момент. Генрих слегка опасался
поручать ему столь щекотливое дело, ибо Агриппа, несмотря на
многочисленные таланты, не был силен в придворных интригах. Но от
него хотя бы нельзя было ждать удара в спину.
Воодушевление, облегчение, радость,
вспыхнувшие в глазах друга, лишь раздосадовали Генриха. Он
достаточно этого насмотрелся. Несколько раз он повторил Агриппе
подробные наставления а затем, скрепя сердце, назвал имена шпионов,
известные ему от д’Англере. Пресек возмущенно-недоверчивую тираду и
ушел спать.