– Ты тогда первым сообразил, как
сделать перевязку, недаром был самым старшим. А потом мы по очереди
несли ее домой… – подхватил Генрих, от этих воспоминаний на душе
стало тепло и немного грустно.
– Да… С нами тогда были Гаро и
Комменж… – ответил Жан, и на лице его отразилась горечь. – Много бы
я дал, чтобы вернуть те времена… Мы были тогда бедны, ибо все
деньги наших родителей уходили на оружие и наемников. У меня даже
не всегда была сменная рубашка. Но мы знали, что живем не напрасно,
ибо рождены для великой цели. Мы боялись лишь того, что война
закончится раньше, чем мы вырастем… И вот мы выросли. И даже война
закончилась… правда, не так, как мечталось…
У Генриха сжалось сердце. Ему
хотелось что-то сказать Жану, чтобы подбодрить его, но он понимал,
что их могут слушать, и промолчал.
– Ты мог уехать в ля Рошель вместе с
Катрин, – сказал он только, – но решил остаться со мной.
Спасибо.
***
Вскоре была назначена церемония
перехода в католичество короля Наваррского и принца Конде. По этому
поводу опять готовились торжества, и Генрих уже неделю, как
прилежный семинарист, корпел над Символом веры под руководством
своего духовника. Однако за день до церемонии его поразила
нежданная болезнь. Он лежал в своей постели в тяжелой лихорадке, и
заставить его сейчас идти к алтарю постыдилась бы даже мадам
Екатерина. Она несколько раз присылала к нему разных докторов,
полагая его хворь притворством, однако все они разводили руками и
признавали, что король Наваррский и вправду болен.
– Надеюсь, он не собирается
воспользоваться своей болезнью, чтобы умереть во грехе и ереси? –
раздраженно спрашивала она у главного придворного лекаря, Амбруаза
Паре, нервно расхаживая по спальне, где под опекой д'Арманьяка в
полубреду лежал Генрих.
Доктору не нравился неприкрытый
цинизм королевы, он смущенно покосился на преданного камердинера,
который, конечно, все слышал.
– Не волнуйтесь, ваше величество, мой
государь молод и крепок телом, и грехов в его жизни будет еще
достаточно, – ответил за врача д'Арманьяк.
– Я тоже думаю, что король Наваррский
скоро поправится, – согласился мэтр Паре.
– Уж постарайтесь, чтобы поправился,
это в ваших интересах, господа, – с некоторой угрозой в голосе
сказала королева и вышла, шелестя своими вдовьими нарядами.
Таким образом, церемония перехода в
католичество протестантских принцев, состоявшаяся 12 сентября 1572
года, была омрачена отсутствием главного участника. Конде выстоял
ее один.