Однако, д'Арманьяк и Парэ оказались
правы. Через некоторое время Генрих пошел на поправку. Как только
он смог стоять на ногах, Екатерина Медичи настояла, чтобы он шел к
мессе. Более она не собиралась ждать. Впрочем, устраивать пышные
церемонии каждые две недели королевскому дому было все же не по
карману, поэтому, ко всеобщему неудовольствию, переход Генриха в
католическую веру состоялся в маленькой дворцовой церквушке в
присутствии лишь его духовника.
***
Генриху, как коронованной особе,
полагался штат слуг и свита приближенных. Однако сложность состояла
в том, что почти все они были убиты в Варфоломеевскую ночь, и им
нужно было срочно искать замену. Все связанные с этим хлопоты с
радостью взяла на себя его теща.
С тех пор как Генрих перешел в
католичество и был объявлен верным союзником короля Карла IX,
передвигаться по дворцу под конвоем ему не пристало, однако
оставить его без присмотра, конечно, тоже было нельзя. Таким
образом, те люди, что раньше обеспечивали его охрану, теперь
перекочевали в его же свиту. Из тридцати дворян, состоявших на
службе у короля Наваррского, лишь пятерых он выбрал сам. Первым
камердинером Генриха по-прежнему оставался д'Арманьяк, но штат
слуг, которыми он командовал, состоял уже исключительно из
назначенных королевой-матерью католиков. Никто не сомневался, что в
их обязанности помимо застилания постелей и проветривания одежд,
входила также и слежка за своим господином.
Денег из своих владений Генрих больше
не получал, поэтому французским монархом в пользу короля
Наваррского была назначена приличная его положению рента, из
которой Генрих и платил жалование опекавшим его слугам-шпионам.
Впрочем, и этой рентой он не мог распоряжаться самостоятельно. К
нему был приставлен казначей по имени д'О, который и решал, на что
стоит тратить деньги, а на что – нет. Все это было весьма экономно
и даже по-своему забавно. Генрих благодарил короля и рассуждал, что
пока он живет в Лувре, при дворе своего доброго шурина, его
собственные подданные могут не тратиться на расходы их
государя.
Итак, живя на содержании у короля
Франции, Генриху Наваррскому осталось лишь попытаться получить
удовольствие от своего нового положения. Что, в общем-то, было
нетрудно. На нем больше не лежало никакой ответственности, ему не
нужно было ничего решать и ни о чем думать, зато все светские
развлечения Лувра были к его услугам.