– Ну что, негодник,
допрыгался? – выдохнула я, поднося к носу бесенка свободный
кулак.
– У‑у‑у… – безнадежно заскулил
шушь, медленно вращаясь на хвосте. Меня разобрал смех. Позабыв о
мести, я, прихрамывая, прошлась по заводику, небрежно помахивая
шушем, как поп кадилом. Отыскав мешок, запихнула туда присмиревшего
бесенка, стянула горловину веревкой и запечатала заклятием
всеобщего повиновения.
…и до самого рассвета просидела на
мешках с хмелем, залечивая синяки и ссадины целебной смесью из
эликсиров, заклинаний и сочных выражений, не имевших ни малейшего
отношения к колдовским наукам…
* * *
Я клятвенно заверила пивоваров, что ни
один чан с солодом больше не подвергнется осквернению со стороны
нечистых сил. Не без удовольствия прослушав хвалебную речь в свой
адрес, я откланялась, вежливо отказавшись от «посошка на
дорожку».
Лукомир, как я и предполагала (но
надеялась ошибиться), поджидал меня у калитки своего дома. Конечно,
я могла бы выехать с другой стороны села, но он прекрасно знал, что
я так не поступлю – если не хочу обещанных неприятностей.
– Принесла? – с вызывающей
наглостью осведомился он.
– А как же… Сначала
действительно собиралась отдать вам половину, но потом передумала
(лицо сборщика налогов начало складываться в злобную гримасу)… и
решила отдать все (гримаса приобрела удивленно‑настороженный
оттенок).
Лукомир развязал веревку и пытливо
заглянул в мешок. Оттуда пахнуло ветром, словно кто‑то юркий и
пушистый проскочил мимо его лица. Узенькой цепочкой, ведущей к
подвальному окошку, примялась трава под маленькими лапками.
– Но здесь ничего нет! –
воскликнул он после короткого замешательства.
– Да, здесь уже ничего
нет, – с притворным сочувствием заметила я. – Видите ли,
и в наше жестокое время существует такое понятие, как
альтруизм, – дескать, помогай своему ближнему и далее по
тексту… Не верите? Можете поднять ведомости! По накладным расходам
пивоваренного заводика Варокчи проходит мешок холщовый, одна штука,
номинальная стоимость медяк. Вещь ценная и в хозяйстве незаменимая,
можно сказать, от сердца отрываю…
Но Лукомир не оценил моей жертвы. Он
грязно выругался и захлопнул калитку, не обременив себя последним
«прости». Мешок, впрочем, унес с собой. Даже веревкой не
побрезговал.
…подвальное окошко тихонько
поскрипывало, покачиваясь на петлях из стороны в сторону…