Но пока ход был достаточно просторен, и ничто не мешало
двигаться дальше.
Первая стрелка, нарисованная мелом, попалась уже через несколько
шагов – не только Марку пришла на ум идея отмечать дорогу. Но
найденная отметка почему-то указывала вниз. Марк не стал гадать,
что этим хотел сказать неизвестный художник, и на всякий случай
решил внимательнее смотреть под ноги. Благодаря этой простой
предосторожности приставную лестницу у отвесного обрыва он заметил
сразу, а вот бедняге, лежащему внизу, не так повезло. У скелета под
лестницей были сломаны обе ноги, и пролежал он здесь явно не меньше
десятка лет. Одежда почти истлела, осталась лишь кожаная сумка,
которую кто-то дерзнул выпотрошить.
На перекрестке Марк оставил первую метку. Для отличия от тех
двух, что уже были нарисованы на стене у поворота, он сделал свою
похожей на рыбий скелет – что вполне отражало его не самое хорошее
отношение к родовому занятию. Узнаваемые рисунки совершенно точно
принесут пользу – не хватало еще сбиться с пути, уйдя по чужому
следу. Тогда блуждать ему и блуждать во тьме коридоров, пока
Железные шахты не станут последним пристанищем.
В левом от перекрестка проходе, относительно коротком, лежала
куча мусора, оставленного гномами. Старые ржавые инструменты,
сломанные стальные пластины, каменная крошка, рассыпанная повсюду.
Марк поковырял залежи камней носком сапога, но не увидел в свете
факела золотого блеска. Даже если и лежало здесь когда-нибудь
что-то ценное, это что-то уже давно покинуло Серые горы в кармане
очередного проходимца, которого, быть может, даже не было в живых
по причине обыкновенной старости.
Ответвление напротив оказалось ненамного длиннее, но не в пример
чище, если не считать многолетнего слоя пыли, в которой
отпечатались следы различной обуви и даже – совсем свежие – босых
ступней.
Главный коридор уходил все дальше и глубже. Изредка попадались
боковые проходы – совсем короткие и наверняка пустые. Тратить на
них время вряд ли имело смысл.
Когда за спиной осталась пара-тройка миль, на стены, пол и
потолок едва заметным налетом легли бледные голубоватые блики.
Яркий свет факела мешал понять, на самом ли деле рукотворную пещеру
наполняло холодное сияние, или оно лишь чудилось. Но свечение
становилось только ярче, и вскоре горящий факел был безжалостно
потушен.