Оглядевшись, я понял, что первое
впечатление про цистерну было не обманчивым. Потолок здесь был
куполообразным и, как и стены, обшит листами желто-коричневого
металла, популярного у алантов – не то медь, не то латунь. Мы будто
оказались внутри гигантского старинного чайника. Каждый наш шаг
отдавался здесь гулким эхом. И даже отверстие в потолке имелось —
круглое, забранное решеткой. Где-то далеко наверху маячило пятно
света. Похоже, там был колодец, ведущий прямиком на
поверхность.
Полки с ингредиентами занимали всю
нижнюю часть стен лаборатории, опоясывая ее по кругу. Разрыв был
только в дальнем конце залы — там, где в стене зияло с дюжину
отверстий разных размеров. Некоторые из них представляли собой
топки печей – внутри там полыхал огонь. Из других сочился не то
пар, не то дым, а из одной и вовсе перла какая-то пузырящаяся жижа.
Огромный стол рядом с этими печами был заставлен каким-то
немыслимым нагромождением стеклянной и медной утвари, а под ним
были свалены в кучу толстенные фолианты и свитки.
И всюду были коты. Их было штук
десять, не меньше, и это только тех, что на виду. Здоровенные, как
мейн-куны, самых разных расцветок. Большинство из них дремало,
развалившись в самых неожиданных местах и в самых причудливых
позах. Двое суетились в дальнем конце зала, с урчанием и хрустом
вгрызаясь в распотрошенную рыбину. На наше появление отреагировал
только один — угольно-черный, гладкошерстный, с вытянутой мордой и
острыми, чутко поднятыми ушами, издалека похожими на рога. Он
восседал на стопке старинных книг у правой стены, подобрав под себя
лапы, и косился на нас недобрым взглядом.
Светильников было много, но это были
все те же алантские кристаллы, дающие зеленоватый рассеянный свет.
Вроде бы и рассмотреть при нем все можно было, и даже, пожалуй,
читать. Но он был таким невнятным, что предметы даже теней не
отбрасывали. И все в этом свете казалось каким-то призрачным,
зыбким. У спутников моих лица и вовсе были, как у утопленников.
Хотя, надо признать, Док в таком антураже смотрелся даже
харизматичнее. Особенно с этой своей шевелящейся третьей рукой,
которую он пока запихнул за пояс.
В центре залы было что-то вроде
подковообразной деревянной стойки, раскрытым концом развернутой к
дальней стене. За стойкой никого не было видно, кроме рыжего кота,
растянувшегося на краю и свесившего вниз одну лапу и хвост. Зато
слышалось приглушенное кряхтение и тяжелые шаркающие шаги. Подойдя
поближе, мы увидели, что там скрывается ход на нижний этаж — узкий,
темный, как нора. По решетчатым железным ступеням, похоже, кто-то
поднимался. Кто-то грузный, ворчливый и страдающий одышкой.