– Все это вырубить? – странно, что я его сразу понял, – Это не игра, это все по правде.
Леша не ответил, а я прислушался и понял, что это вообще не Леша пищит, это тот, кто нас обнаружил, напевает про себя тихонько. Почти воет, гаденыш. Гранату бы.
И тут я сдался. По мысли, что пришла в пустую башку, понял, что сдался. Потому что захотелось рвануть чеку и мужественно взорвать себя вместе с врагами. Стыдоба-то какая, Господи! Не видать мне никогда Твоего дождя за такие мысли. Это откуда же, из какого кино пришло такое решение? Кто сказал, что мы «приплыли»? Разве нас не учили никогда не сдаваться?
– Я встретил ва-ас… И всё было-ое, – раздалось со стороны бывшего входа в блиндаж.
Пели почему-то по-русски. Это было неожиданно и неприятно, словно кто-то чужой пользуется по праву принадлежащей тебе ценной вещью. Захотелось крикнуть, чтобы заткнулись и вернули чужое: и язык, и песню. Песня эта на слова Федора Тютчева, так что наша по праву. А тот, кто сейчас ее поет…
Как я ни боролся с позывными, они нашли свое место в голове, окопались надежно. Наверное, мне просто до сих пор не нравится «Интеллигент». А тот, кто поет, пусть будет теперь «Федя», ибо до «Фёдора» не дорос. Голос тонковат для «Федора».
Там будто услышали мои мысли, и замолчали, шумно поворочали бревнами из завала, уронили, не удержав, но не выматерились, а снова пропели:
– Я встретил ва-ас… И всё.
И всё. Что, премию тебе дадут за то, что ты нас встретил? Или это нам с Лешиком «всё»?
Но со стороны входа спросили тихонько:
– Мужики, эй, вы живы? Знаю, что живы. Эй!
Я открыл глаза и обнаружил, что вокруг не так уж и темно. Упавшие бревна были вполне различимы, и сверху лился легкий, неяркий такой, свет. Ракету подвесили, что ли? Огляделся, и обнаружил, что в этом свете я стою раком и изучаю оставшееся от блиндажа. Бревнышки разглядываю, землицу… Застывший во льду лесосплав, короче. Потом попробовал развернуться, как крейсер на рейде, но получил пару раз в борта бревнами и остановился. Буксиры нужны кораблю, без них никак.
– Мужики, – сказал тот же голос… ах да, он теперь «Федя», – Вас трое, да?
Меня легонько толкнули очередным бревнышком в корму. Но я застрял, не мог выбраться, винты намотали на себя сети, рули заклинило и лишь тусклый огонек на мостике показывал, что я жив.