Сильные соседи не сразу заметили, что под боком у них воцарился
бессовестный пират. Островок не интересовал трех государей, разве
что время от времени посылали туда корабль – получить малую дань
копченой рыбой. Однако возникшее под боком новоявленное королевство
– это нечто другое! Кто-нибудь из королей обязательно отправил бы к
Эрниди эскадру – поздравить пирата с воцарением и торжественно
подарить ему удавку на шею.
Но тут-то и взмахнула крылом над островом сказка, превратившаяся
впоследствии в гордую легенду и упрочившая власть Джайгарша.
Конечно, легенда, переходя из уст в уста, оказалась весьма
приукрашенной. Гордой, романтичной, звонкой, как песня. И многое
она утратила.
Не дошло до потомков, например, чувство тоскливого унижения,
владевшее Джайгаршем, когда в летний день, отмеченный судьбой,
бродил он по западной оконечности острова, необжитой, скалистой,
поросшей вереском, в сопровождении мелкого пса. Невзрачный
пустобрех с первого дня прибился к новому королю, за что получил от
насмешников-пиратов кличку Вельможа. Сейчас лопоухий «придворный»
весело облаивал чаек, совершенно не обращая внимания на подавленный
вид хозяина.
О чем бы грустить королю? Эрнидийцы приняли его воцарение
безропотно (малая дань, которую платишь трем странам, превращается
в дань большую, а тут как-никак один хозяин, который к тому же
запретил дружинникам грабить рыбаков и насиловать их жен). Три
государства своим бездействием позволили закрепиться, приготовиться
к обороне. Все необходимое король привез из прибрежных городов,
причем платил звонким золотом: для него важны были добрые отношения
с соседями. Многие дружинники привезли «с того берега» женщин –
оседали прочно, навсегда. Джайгарш строил надежный, долговечный
дом… но зачем? Для кого? Для потомков?
Вот она, главная беда!
При взгляде на этого крупного, плечистого, начавшего седеть
человека с властными густо-синими глазами никто не угадал бы, какая
боль терзает его. Любой из дружинников поклялся бы на мече, что их
предводитель – образец истинного мужчины. Но сам Джайгарш знал, что
мужчиной не был…
Ну, это, пожалуй, крепко сказано. Были в его жизни женщины,
были. Даже овдоветь успел. Но случайные наложницы если и понимали,
что грозный пират в постельной битве оказывался не на высоте, то
благоразумно помалкивали. А жена, свирепая воительница, о мужских
ласках думала мало. Свою страсть она выплескивала в битвах. Вместе
с супругом мечтала о королевстве, которое они возьмут мечом. Какое
просветленное лицо было у нее, лежащей на палубе со стрелой в
груди!..