– Рыжая, верно? – продолжала ведунья, не сводя глаз с
миски. – Левый бок белый? Левый рог почти прямой, а правый вниз
глядит?
– Да-а! – взвыла Зурби. – Где она, хорошая моя?
– Не вижу, – озабоченно бормотнула ведунья. – Кто-то шутки
шутит, мою воду мутит… А! Поняла! Корову, хозяюшка, лесовики
прячут. Со зла или озоруют, про то не знаю. Надо с ними поговорить.
Может, вернут пропажу.
– Так потолкуй с ними! – прогудел с крыльца Крулат.
Высокий, костлявый, с закатанными до локтей рукавами, он выглядел
довольно грозно.
Ведунья бросила на него неодобрительный взгляд.
– Потолковать-то можно, да дело больно опасное. Ты ж не
думаешь, что я без платы пойду лес сердить?
Настроение толпы неуловимо изменилось. Одно дело гневить богов и
тешить Хозяйку Зла… это еще ничего, это можно. Но развязать кошелек
– это уже совсем другая песня поется, тут не раз в затылке
почешешь!
Но Крулат очень хотел вернуть Рыжуху. Он выразительно глянул на
жену. Та, скривив губы, ушла в дом, загрохотала чем-то и вернулась,
прижимая к груди грязный полотняный узелок. Под строгим взором мужа
неохотно развязала узелок и высыпала на крыльцо горсточку медяков,
среди которых сиротливо затесались две серебряные монеты.
– Это что еще? – брезгливо поинтересовалась ведунья. – Ты
крошки со стола смела, чтоб воробьев покормить?
От обиды у Зурби враз высохли слезы.
– Это, чтоб ты знала, деньги! – сообщила она гневно. –
Глянь получше, коли видеть не приходилось! И все тебе – чтоб
сделала пустяковую работенку!
– Я?! За эту горсточку мусора? Да раскатайтесь вы все в
тонкую лепешку!
– Погоди! – окликнул скорняк разгневанную старуху, которая
уже собралась уходить. – Добавлю две рысьи шкуры – выделанные,
мягкие.
Старуха заколебалась: шкуры – не рогожка! Но устояла, ответила
зловеще:
– Рысьи, да? А если лесовик узнает, что я плату взяла
шкурами его слуг? Знаешь, что будет? Меня найдут в чаще с
разорванным горлом. А твою деревню будут осаждать две большие рыси,
пока не истребят все живое.
Угроза подействовала. Крулат повернулся к толпе:
– Соседи, помогите кто сколько может! Шкуры продам –
рассчитаюсь.
Мужики призадумались. Крулат – хозяин крепкий и человек честный.
А все-таки сочувствовать – это одно, а кошельком тряхнуть – очень
даже другое! А тут еще из-за спин выскочила Жайта – разбитная,
недавно овдовевшая бабенка – и заверещала: