– Мишель, не называй сестру этим глупым именем, – мадам сухо поджала губы.
– А как мне её называть? С её именем – язык сломаешь.
– У меня имя тоже нескладное, – холодно напомнила Агафоклея Алексеевна.
Мишель весело рассмеялся:
– Вас я могу называть – maman. Вы сами называете её Зизи, – памятуя сестру, продолжил Марков. – Вообще непонятно, откуда взялось это имя.
Мать улыбнулась нежно. Её лицо, изборожденное морщинами, осветилось лаской.
– Когда я впервые увидела её, она лежала среди кучи маленьких подушечек, покрытая пологом из брюссельских кружев и тихо плакала. Неслышно, почти как муха: «З-и, з-и».
– Аскольд и Феофан называли её Евой, – имея в виду старших братьев-близнецов, продолжил свою мысль Михаил. – А мы с Аннетой называем её – Фро. Её имя, maman, дает простор воображению. Разве это не прекрасно?
Его гипотетический вопрос остался без внимания, Агафоклея Алексеевна уткнулась в вазочку с вишневым вареньем и замолчала, перекатывая косточки во рту. Госпожа Маркова глубоко задумалась. Результатом мышления оказался решительный плевок объеденных ягод и темпераментная речь.
– Ты глуп, Мишель, ежели считаешь Зизи безвольной. В роду Виноградовых никогда не было трусов.
– Ах, маменька, значит, Фро – исключение. Вспомните её панический ужас перед нашим добрым чуланом.
Агафоклея Алексеевна поморщилась и, нехотя, ответила:
– Это Николай виноват, – она говорила о своем брате. – Когда Марья Антоновна так и не смогла оправиться от родов и померла, он заболел мозговой горячкой. Крик ребенка приводил его в возбуждение. Он велел относить девочку в темную комнату, совсем одну, и запрещал подходить к ней, пока не утихнет. Одному Богу известно, чем все это могло бы закончиться. Я приехала весьма кстати и забрала Зизи с собой. До сих пор не устаю благодарить Бога за то, что надоумил меня отправиться к брату, хотя сама была на сносях и собиралась произвести Неточку.
Она тяжело вздохнула, вспомнив заодно и свалившееся вскорости несчастье.
– В одном ты прав, Мишель. Устраивать судьбу Зизи предстоит мне. Ума не приложу, что можно будет сделать в этом отношении…. Приданого я дать ей не могу. А Николай сейчас снова в печали. Одному Богу известно сможет ли он стать прежним.
Госпожа Маркова поднялась и забегала нервными шажками вдоль вытянутых ног сына.