– Даже при благоприятном его состоянии у меня нет уверенности, что он захочет заняться обеспечением будущего своей дочери. Иногда мне кажется, Николай даже не помнит о её существовании.
– Маменька, успокойтесь, – видя, что мать не на шутку разволновалась, Мишель поднялся и обхватил её за плечи. – У Фро одиннадцать братьев, а у них множество неженатых друзей и знакомых. Неужели мы не найдем для нашей тихонькой, безобидной сестренки жениха?
– Мишель! – Агафоклея Алексеевна всплеснула руками. – Я пытаюсь объяснить: Зизи не обладает той добродетелью, что ты её щедро награждаешь. Тебя ввели в заблуждение её невиннохлопающие глазки и плавность в движениях. Она просто немного хитрее Анеты и не спешит проявить свой норов.
– Вы в этом уверены?
– О! Подумай, Мишель, в окружении целой оравы сорванцов могла ли вырасти хрупкая фиалка?
Михаил задумался, он почувствовал долю правды в словах матери. Но тут же милое личико сестры, озаренное нежной, какой-то робкой улыбкой и лучащийся счастьем взор предстали в его воображении.
– Ваши слова, maman, кажутся похожими на правду. И все же я сомневаюсь.
– Вот тебе, на тебе! – Агафоклея Алексеевна засмеялась. – Как ты думаешь, дорогой, где сейчас Зизи?
– Вышивает в своей комнате, как вы велели.
– Идем.
Мать решительно потянула сына за обшлаг сюртука. Они поднялись на второй этаж и осторожно приблизились к двери светлицы. Там царила тишина. Михаил Павлович усмехнулся – маменька ошиблась. Сейчас он откроет дверь и увидит печальную Фро. Мишель резко дернул створки и невольно попятился. Комната была пуста, лишь в распахнутое окно лились звуки летнего полдня.
Агафоклея Алексеевна прошествовала к окошку и задумчиво посмотрела вниз.
– Я так и не смогла узнать, как ей удается отсюда выбираться. Даже Дмитрий, самый отчаянный из моих тройняшек, не решался отсюда спрыгнуть.
Мишель почувствовал себя одураченным и немедленно наполнился гневом.
– Уж в этом-то, маменька, я вам помогу разобраться. Причем, немедленно.
Он умчался легкой поступью, столь выгодно отличавшей всех Марковых при их атлетическом телосложении. Через мгновение Агафоклея Алексеевна услышала раскаты его несдерживаемого баса под сводами конюшни. Сын не обманул. Он притащил под окно к маменьке хлюпающего носом мальчишку. Михаил одной рукой держал за шкирку виноватого огольца, а в другой – легкую, узкую лесенку.