Когда Петеньке исполнилось три года, Алекс Мэроноу пригласил на именины видного швейцарского нотариуса, академика медицины из Парижского университета, и нескольких самых близких родственников. Целую неделю консилиум совещался за закрытыми дверями, и оставил грамоту, подтверждающую законные права Петра на престол. Но в целях безопасности решили, что запал от этой бомбы будет в руках самого наследника, да и то в свое время. Академик взял на анализ кровь у родителей, подробнейшим образом описал анатомические особенности цесаревича (кстати, никакой врожденной патологии у мальчика не было обнаружено) и составил приложение к грамоте, скрепив его академической печатью… Были разработаны и инструкции доверенным лицам, в каком случае и при каких обстоятельствах открыть Петру Алексеевичу, Петеньке, его происхождение. И предоставить ему самому выбор жизненного пути…
В комнате до сих пор как прозрачная стеклянная скульптура звенят слова Георгия:
– Одного намека достаточно, чтобы я навсегда исчез из Вашей жизни, и никто более не потревожит Вас. Без вашего желания, разумеется, Вы всегда вправе заявить о своих правах. Думайте, Петр Алексеевич, от Вас очень многое в мире зависит. Моя роль – передать Вам, пока устно, известие и призыв верных и преданных монархии и Вашему августейшему роду людей: открыться и взять на себя святые обязанности спасения России.
Петр Алексеевич подошел к окну, распахнул рамы. Солнце уже село, оставив ярко малиновый след в облаках. Убогий дворик, разбитая дорога к корпусам, загаженная песочница и сломанные качели, все эти дежурные аксессуары гражданского быта стали как-то вздорно спорить с умиротворенной, далекой и равнодушной ко всем этим мелким безобразиям природой.
«Почему вдруг я? Или нет, положим, что действительно я, но почему только сейчас? Ведь десять лет назад было бы уместнее? Хотя кто знает… Но почему мне никто ничего не сказал, даже родители? Я же просто не готов, ни морально, ни скажем так, профессионально. Где учат на самодержца? И потом, я уже не молод, вид непотребный для монарха…»
Он простоял без движения до самого рассвета, и когда его наконец качнуло на тахту, кто знает, тот ли это был человек, что несколько часов назад?
Через неделю длиной целую вечность в почтовом ящике лежал конверт с краткой записочкой: «Встретиться можно завтра возле моста у автобусной остановки «Новые дома». Часов в 6 вечера Вас устроит? Если да, поморгайте лампой на кухне. Г.»