Анна резко проснулась, хватая ртом воздух. В комнате было темно, только слабый свет луны пробивался сквозь щели в стенах. Она села на кровати, прислушиваясь. Тишина. Ни горна, ни шагов. "Сон," – выдохнула она, потирая виски. Но сердце колотилось так, будто она пробежала километр, а в голове крутился образ того мальчика без лица. Она включила фонарик, лежавший в сумке, и направила луч на стены. Ничего. Только старые доски и паутина в углах. И всё же, когда она легла обратно, сон не шёл. Где-то за окном треснула ветка, и Анна невольно сжала кулаки. Лагерь "Звёздочка" казался теперь не таким уж обычным.
Анна лежала на продавленном матрасе, глядя в потолок, где сквозь щели между досками проглядывали звёзды. Сон растворился, оставив после себя неприятный осадок, как запах сырости в этой комнате. Она включила фонарик снова, поводила лучом по стенам, словно проверяя, не прячется ли кто в углах. Тишина давила на уши, нарушаемая лишь редким шорохом ветра за окном да скрипом старого дерева, оседающего под собственной тяжестью. Анна села, потирая лицо руками. Спать больше не хотелось – не после того мальчика без лица, не после тех кругов с крестами. Её рациональный ум твердил, что это просто кошмар, порождённый усталостью и деревенскими байками, но что-то внутри – то самое любопытство, которое тянуло её в заброшенные сараи в детстве, – шептало: "Проверь".
Она вытащила из сумки блокнот и карандаш, решив записать сон, пока детали не стёрлись из памяти. "Площадь, костёр, дети в галстуках. Круги с крестами. Горн. Мальчик без лица," – вывела она аккуратным почерком. Перечитав, нахмурилась. Это было слишком похоже на рассказ деда Фёдора про тени и горн, чтобы списать на совпадение. Анна отложила блокнот и потянулась к спальному мешку, но взгляд её упал на мятый пионерский галстук, который она бросила на пол пару часов назад. Под ним что-то лежало – уголок тетради, едва заметный в тусклом свете фонарика. Она наклонилась, подняла галстук и вытащила находку.
Это был дневник – старый, с потрескавшимся кожаным переплётом и страницами, пожелтевшими от времени. На первой странице аккуратным, чуть выцветшим почерком было написано: "Лето 1972. Вожатая отряда №13, Елена Ковалёва". Анна замерла, чувствуя, как по спине пробежал холодок. 1972-й – больше десяти лет назад. Лагерь уже тогда мог быть закрыт, или это было последнее лето перед заброшенностью? Она открыла дневник, пролистала первые страницы. Записи начинались буднично: списки детей, расписание смены, заметки о погоде. "1 июня. Приехали 28 человек. Миша из третьего звена опять забыл горн дома, пришлось выдать запасной. Дождь весь день." Анна улыбнулась – обычная лагерная рутина, знакомая ей по собственному детству. Но чем дальше она читала, тем тревожнее становились строки.