Только шёпот. Едва слышный, но разборчивый, точно звучащий внутри черепа.
"Ты впустил её.
Она с тобой.
Ты писал её.
Теперь – она пишет тебя."
Я плёлся обратно, как пьяный. Ноги не слушались. Фонарь погас. Его свет не нужен был – я уже видел во тьме. Внутри. Она была во мне. Где-то глубоко – между рёбрами, за сердцем. Я чувствовал, как она меняет меня. Не быстро, нет. Медленно. С любовью. Как редактор, правящий каждую строчку. Строчку моей жизни.
Я не знал, где был. Лес менял форму. Деревья становились ближе, выше. Снег теперь падал вверх, а не вниз. Я больше не шёл, я вспоминал, что шёл. Память стала зыбкой, как вода в колодце.
И тогда я увидел её.
Алина.
Стояла на тропинке, между двух сосен. Вся в белом. Волосы развевались, хотя не было ветра. Глаза смотрели сквозь меня. Лицо… такое родное. Такое далёкое.
– Алексей, – сказала она. – Домой нельзя. Теперь только дальше.
– Ты… ты жива?
– Я написана.
И исчезла.
Я закричал. Не как человек. Не как зверь. Как страница, которую рвут на части.
Снег с неба больше не падал. Он шёл вверх. Словно весь мир начал разворачиваться.
А в руке у меня был новый лист бумаги.
Я не помнил, как он туда попал. Но он был.
И я узнал почерк. Почерк Алины.
"Если ты читаешь это – я ещё рядом.
Но ты должен дойти до станции.
Там будет комната, запертая дверь, и под ней – свет.
Там всё началось.
Там ты сможешь вспомнить, кто ты.
Только не забывай:
Тьма читает вместе с тобой."
Дорога к станции не была дорогой.
Скорее – воспоминанием о ней. Обрывком сна. Как будто кто-то, когда-то, нарисовал её углём на белой простыне, а теперь дождь смыл почти всё, кроме самых чётких изгибов.
Сосны отступили. Лес стал реже. Под ногами вместо снега появился лёд, потрескавшийся, скользкий. Где-то вдали – гул. Ни то ветер, ни то… поезд.
Я не помнил, как давно ушёл из дома. Время тут было другим. Никаким.
Иногда казалось, что всё это – просто затянувшийся сон. Что я сейчас проснусь, рядом будет Алина, окно приоткрыто, воздух холодный – но настоящий. С чайником на плите и запахом сигарет с балкона.
А потом я вспоминал – я не сплю. Это всё наяву. Только наяву, где вещи пишутся, а не происходят.
Станция стояла, как памятник.
Одинокое здание из кирпича, частично облупившегося, с надписью «СОСНОВЫЙ БОР» в старых металлических буквах.
Перрон занесён снегом. Часы остановились на 03:16. Лампочка у двери моргала, но не гасла. Тот самый жёлтый свет, как у глаз старой собаки. Усталый, но живой.