1
У старой Лизы было ладно на душе: парнишка оказался послушным – без горя с ним одну-то неделю. Когда родители уезжали, когда уже прощались у «Москвича», он, внучонок, стоял перед ними и, задрав голову, переводил понимающие глазёнки с мамы на папу; стоял как-то чудно́ – руки за спину; не плакал, не допытывался, когда они вернутся; раз так делают – значит надо; не боялся остаться с нею, с бабкой Лизой, хотя в деревню дочка с мужем привезли внука впервые.
А привезли внучонка к ней, в ярославскую деревушку, издалека, «из Питера» – так сказали; мол, сейчас оба в отпуске, едут по какому-то «кольцу», и когда «кольцо замкнётся», возьмут сына, а пока, дескать, пусть он поживёт «в первобытных условиях, понаблюдает флору и фауну, подышит озоном». Лиза поняла так: гостить приехал желанный; сколько раз писала, просила – не видывала ни разу.
Одно смущало Лизу: в письме имя внука не могла разобрать. Родители сказали: «Зовут его, мамочка, Робертом». – «Как, как?..» – переспросила Лиза. «Ро-берт. Ну, может, видела по телевизору поэта – Роберта Рождественского? Вот и нашего зовут так же. Поняла?» Лиза помолчала, потом спохватилась: «Как же, как же!.. На телевизор, бывает, хожу смотреть к Васильевне, зимой не раз у неё сидела… Как же!..» И Лиза хотела позвать внучонка, но лишь заморгала часто и закрыла рот ладошкой: «Напишите хоть покрупнее…» Зять достал из машины блокнот, написал печатными буквами. Лиза прочитала сначала шёпотом, затем громче, так что внук удивлённо посмотрел на неё, и она, довольная, что получилось, сказала ему весело: «Просился, чай, к бабке-то? Гости себе на здоровье!»
И вот теперь, оставшись с ним наедине, Лиза озадаченно думала: «Неуж Робертом и кликать? Нет бы Ванюшка или Колюшка… Как бы попроще-то, поласковей? Робертушка?.. Ругательно выходит – боже упаси!»
Между тем внук, заложив руки за спину, испытующе, снизу вверх, смотрел на неё.
Лиза сказала бодро:
– Когда, говоришь, тебе в школу-то?.. – И тут само собой сказалось: – Робка?
Роберт, услышав заискивающий голос, подёрнул гордо плечом – и пошёл от неё, но всё-таки обернулся и сказал так, как был, видно, приучен:
– Толь-ко две, только две зимы-ы!.. Учли?