Тёба встретила его тишиной. Станция была скромной, но уютной – как будто я приехал в гости к старому другу.
Анатолий не знал, куда идёт, просто шёл, ориентируясь на запах океана. Он появлялся с порывами ветра – солёный, свежий, с примесью чего-то цветочного. Через двадцать минут прогулки он увидел море. Оно было не синим, а скорее молочно-серым, будто растворённым в утреннем тумане. На берегу стояла старая лодка, перевёрнутая вверх дном.
Он сел на лавку неподалёку, положив рядом рюкзак. Это было идеальное место для одиночества. Никто не мешал думать – или не думать вовсе. В какой-то момент я закрыл глаза. Шорох волн, ветер в волосах, лёгкий запах рыбы от рыбацкого порта по соседству… Всё складывалось в одно целое, почти ностальгическое.
Ему показалось, будто он уже был здесь когда-то. Может, в другой жизни. Может, в детстве, в каком-то сне. Это чувство – как лёгкое прикосновение к плечу. Ненавязчивое, но тревожащее.
Он провёл там несколько часов – гуляя по набережной, заходя в маленькое кафе, где хозяйка улыбнулась, как будто узнала его. Анатолий заказал омурайсу и холодный чай. Внутри играла музыка, похожая на саундтрек к фильму, где герой всё вспоминает слишком поздно.
Уезжать было странно. Казалось, что он оставляет что-то, что только начал понимать. Но поезд уже стоял у платформы, и небо начинало наливаться вечерними красками.
На обратном пути я смотрел в окно, надеясь снова увидеть Тёбу – но она уже растворилась во тьме.
Глава 6. Возвращение в Токио
Поезд возвращал меня обратно в Токио – туда, где всё начиналось. За окном, как плёнка старого фильма, промелькивали деревья, холмы, редкие дома, пока их не стало слишком много, и они не слились в плотную городскую текстуру.
Анатолий сидел, опершись лбом о стекло, и чувствовал: что-то осталось там, в Тёбе. Как будто часть его осталась на лавке у берега, глядя на серое море и ждущая – не его, а кого-то похожего. Может, он вернётся туда однажды. Не как турист, не как искатель, а как гость, которого ждали .
Токио встретил вечерним светом – тёплым, будто согревающим после долгой дороги. Город жил своей обычной жизнью: не спешил, но и не стоял. Люди спешили по делам, вывески горели, поезда приходили, уходили, снова приходили.
Анатолий снова оказался среди улиц, где небоскрёбы скрывают небо, а толпа – мысли. Но после Тёбы это всё казалось не таким чужим. Напротив – словно знакомым, как шум в ушах, к которому привыкаешь.