Где-то внизу заскрипели качели, засмеялся ребенок, прозвенела посуда. Жизнь продолжалась, но здесь, в этой комнате с небесными ставнями, время словно остановилось, подарив ей редкий момент покоя.
Вдруг за дверью раздались шаги. Лёгкие, но неосторожные, будто человек не видел смысла скрывать своё присутствие. Анна замерла. Сигаретный дым ещё висел у неё в лёгких, когда раздался стук. Не в её дверь, а в соседнюю, но такой силы, что тонкая перегородка дрогнула, и на полку упала потрёпанная книга.
– Чэнь! – голос прозвучал слишком громко для вечерней тишины, – ты обещал вернуть деньги сегодня!
Тишина в ответ была густой, как смола. Затем новый удар. На этот раз кулаком, от которого задрожали стёкла в окне Анны. Она инстинктивно прижалась к стене, чувствуя, как её сердце колотится в такт этому вторжению в её мимолётный покой.
– Он сбежал? – уже тише пробормотал голос, и шаги затихли вдалеке, оставив после себя вибрирующую тишину.
Но прежняя безмятежность уже была нарушена. Тишина теперь казалась иной. Не мирной, а настороженной, будто сам дом затаил дыхание, ожидая продолжения. Даже река за окном текла как-то тише, а горы вдали потемнели, слившись с наступающей ночью. Анна вздохнула, и её выдох смешался с остатками дыма, всё ещё витающего в комнате. Последним напоминанием о том кратком моменте умиротворения, который уже ушёл, как уходит тепло от окурка, оставленного на холодном подоконнике.
Тени гор уже накрыли долину, когда Анна почувствовала, как голод медленно разворачивается в её чреве подобно ленивому удаву. Она спустилась по скрипучей лестнице, которая под её шагами издавала звуки, похожие на стоны. Каждая ступень прогибалась под её весом, будто предупреждая: здесь всё временно, всё ветхое, ничего не держится крепко.
Двор представлял собой крошечное пространство заросшее диким виноградом, который цеплялся за всё, до чего мог дотянуться. Два пластиковых стола, выцветших от солнца и дождей, стояли неровно на каменных плитах, покрытых мхом. Один из них качался при малейшем прикосновении. Под ножкой находилась сложенная газета, пожелтевшая от времени.
Хозяйка, женщина с лицом, будто вырезанным из старого корня, стояла у походной плиты. Её руки, покрытые сетью тёмных прожилок, механически перемешивали содержимое казана. Дым от плиты поднимался вверх, смешиваясь с запахами вечера, влажной землёй, цветущим где-то жасмином и мочёными овощами.