– Они знают, где мы, – хрипло сказал Каэл, вытирая с ножа черную, вязкую кровь гончей. – Это место больше не безопасно. Если оно вообще когда-то им было, – он смерил Мариуса тяжелым взглядом.
– Я не лгал тебе, Каэл, – голос старика был глух. – Это убежище служило мне верой и правдой много лет. Но против такой силы… – он махнул рукой. – Мои старые обереги – как паутина против урагана.
– Хватит, – оборвал Каэл. – Твой план, старик, можешь засунуть его… куда подальше. Я не отдам ее на заклание. Мы найдем этот твой Храм Тишины. Мать Лии хотела ее туда отвести. Значит, там есть ответы. Или помощь.
Мариус посмотрел на него, потом на Лию, которая робко выглянула из-за плеча Каэла. В глазах старика боролись противоречивые чувства: упрямство фанатика, тень сомнения, и что-то еще, похожее на… уважение?
– Храм Тишины, – медленно проговорил он. – Путь туда долог и опасен. И я не уверен, что он даст нам то, на что ты надеешься. Но… – он вздохнул, – …но это лучше, чем сидеть здесь и ждать, пока Мортариус пришлет за нами что-нибудь похуже своих цепных псов. Возможно, ты прав. Возможно, есть другой путь. Или, по крайней мере, отсрочка. Я поведу.
Решение было принято. Тяжелое, выстраданное, но решение. Каэл чувствовал, как внутри что-то немного отпустило. Неопределенность пугала его больше, чем открытый бой. Теперь у них была цель, отличная от безумного плана Мариуса.
Путь к предгорьям, где, по словам Мариуса, начинались тропы, ведущие к затерянному Храму Тишины, пролегал через земли, на которых уже лежала печать Лорда Мортариуса. Чем дальше они углублялись на восток, тем сильнее ощущалось его тлетворное дыхание. Леса стояли мертвые, почерневшие, их скрюченные ветви царапали серое, безрадостное небо. Реки несли мутную, ядовито-зеленую воду. Воздух был тяжел, пропитан запахом гари и запустения. Деревни, которые они обходили стороной, выглядели вымершими, или же из их окон на путников смотрели пустые, безжизненные глаза людей, сломленных страхом или чем-то похуже.
Несколько раз им пришлось столкнуться со слугами Мортариуса – не только с искаженными тварями, но и с людьми, колдунами-отступниками, чьи лица были скрыты масками, а магия несла холод и отчаяние. Каэл дрался с яростью, рожденной не только необходимостью защищать Лию, но и глубокой, первобытной ненавистью к тому, что творил Мортариус с этим миром. Мариус, отбросив былую ворчливость, сражался рядом, его посох вспыхивал голубым огнем, обрушивая на врагов молнии или создавая защитные барьеры. Лия, хоть и пугалась каждого столкновения, держалась стойко. Иногда Каэлу казалось, что сама ее Метка реагирует на близость темной магии, предупреждая их об опасности тихим, тревожным теплом, которое он ощущал, неся ее.