– Я – часть этого дома. Он – часть меня.
Она вдруг поняла: он говорил правду. И ещё – что если она останется здесь достаточно долго, то и сама станет частью чего-то, что не поддаётся логике.
После ужина она долго лежала в своей комнате без сна, глядя в потолок, слушая тишину, которая не была полной. Дом будто дышал. Или ждал, как сказал он.
А потом ей приснился сон.
Её руки – в перчатках начала века, открывают тяжёлую дверь. По коридору бежит ребёнок. Мужчина в военной форме смотрит на неё – и в его взгляде отчаяние. Затем – вспышка. И голос, еле различимый:
"Не трогай бумаги. Там – кровь."
Валентина проснулась с ощущением холода в груди и шороха где-то под полом. Когда она встала, часы на прикроватной тумбе показывали 3:33.
И на полу у двери лежал лист бумаги.
Пожелтевший. С тем самым аккуратным почерком.
Но она не оставляла его там.
Валентина сидела на краю кровати, зажав в руках найденный лист. Бумага хрустела между пальцами, но она боялась развернуть её. В комнате было тихо, если не считать биения собственного сердца и потрескивания древесины в стенах.
Она всё же развернула лист. Строчки были написаны чернилами, почерк всё тот же – аккуратный, почти каллиграфический, но с явным напряжением:
"Я видела, как он вошёл. Это было уже не первый раз. Но в этот вечер – он был не один. Женщина. В красном. Она исчезла, как только свечи погасли. 14 марта 1904. – А."
Подпись. Просто одна буква – "А". И снова 1904 год. День, что должен был наступить завтра.
Валентина встала, подошла к окну и всмотрелась в темноту. Она не боялась мистики, но впервые ощутила, как граница между настоящим и прошлым становится зыбкой. Как будто всё происходящее – не просто работа, не просто заказ.
Утром в библиотеке она раскрыла папку с пометкой 1903. Там были бухгалтерские книги, записи по персоналу, письма. Одно письмо выбивалось из общего тона:
"Господину Ордынцеву. Прошу Вас внять моему предупреждению. Дом не должен принимать новых жильцов до окончания обряда. Я не могу объяснить всё письменно, но настоятельно предупреждаю. Если Вы проигнорируете это – ответственность будет на Вас. – свящ. А. В. Громов"
Рядом лежала фотография. На ней – молодой мужчина, одетый по моде начала XX века. Смуглый, с выражением горечи на лице. За ним – тот же кабинет, что она видела вчера. Но в углу… она прищурилась. Женская фигура. Едва различимая. Как будто её и не было вовсе.