На углу дома несколько веток сливовых,
Озябшие, одиноко цветут.
Издалека узнаешь – это не снег,
Оттого, что доносится тонкий аромат.
– Превосходно! – отозвался профессор. – Кому принадлежат эти строки?
– Ван Вэю2, – мягко ответила Эвелин. – Это его стихи… «Зимняя слива». Только он мог бы так точно выразить поэзию этого праздника.
Вейр кивнул, и на его лице мелькнула почти незаметная улыбка. Он чувствовал: они действительно идут не только сквозь время, но и навстречу тому, что когда-то называлось вдохновением.
– Итак, уходим в Тан? – уточнила Эвелин.
– В Чанъань. Весна. Праздник цветущих слив. 742 год нашей эры.
Он прикоснулся к поверхности устройства. В ней отразился его силуэт – но будто на долю секунды сдвинутый, как в другом свете.
Свет в лаборатории начал дрожать. Не мерцать – а именно дрожать, словно волны пространства начали расходиться от центра, как рябь по воде. Воздух сгустился. Пространство потянулось – и свернулось.
Глава 2.
Шум сосен над тишиной
Шум ветра. Дальний запах сандала, смешанный с горьковатой свежестью сосновой хвои и дыма. Воздух стал влажным и мягким, как ткань, покрытая росой. Легкая дрожь прошла по коже. Эвелин открыла глаза первой. Она лежала в высокой траве, среди ветвей и тишины. Сквозь игольчатые кроны сосен пробивалась луна – круглая, неестественно ясная, будто вырезанная из серебра..
– Мы… здесь?
Вейр сел, медленно оглядываясь вокруг. Их окружал сосновый лес. Стволы деревьев уходили ввысь, словно колонны храма, и казались почти одинаковыми. Над ними шумел ветер – ровно и протяжно, как музыка флейты, звучащая в пустом зале.
– Ну да, это не лаборатория, – проворчал он. – И не XXI век.
Они поднялись. Трава под ногами была свежа и прохладна от росы. Между деревьями проходила тропа, выложенная камнями, покрытыми мягким мхом. Вдали слышался еле уловимый звук текущей воды.
– Похоже на сад, – прошептала Эвелин. – Или храмовый склон…
– Что-то говорит мне, – отозвался Вейр, – что мы не одни.
Они пошли по тропе, и вскоре впереди показалась беседка из темного дерева, почти сливающаяся с деревьями. Внутри беседки, на низкой деревянной скамье, укрытой плетеной циновкой и уставленной мягкими шелковыми подушками, сидел человек в просторных одеждах. Его лицо было спокойно, глаза закрыты. Он не спал – он слушал едва слышный шепот ветра в сосновых ветвях.