Слово пульсировало, как живая рана.
Хранитель почувствовал, как башня снова здрогнулась, но теперь он понял: дрожь шла не из-под земли и не снаружи. Дрожь начиналась в нём самом. Мир сгущался, как тесто, и хотел подняться: надышать себя новым именем – именем, которое сотрёт всё, что было до него.
Он стиснул зубы.
– Не смей, – прошептал он в тишину. – Не смей.
Пергамент заскрипел – это смеялись буквы.
Он снова увидел зеркало, лежащее на столе. Стекло блеснуло, и в нём, там, где должен был быть его испуганный лик, стоял тот самый лорд, а за его спиной, в мерцающем огне, вырастали тени башенных зубцов – точная копия этой комнаты, только в огненных тонах. Лорд приложил палец к губам, и при этом увиделось, что губы у него немного изрезаны, будто он кусал их от ярости.
– Ты знаешь меня, – произнёс он беззвучно.
Хранитель не услышал слов, но почувствовал их на коже, как холодную воду.
В этот миг перо выпало из его пальцев и ударилось о стол. Капля чернил брызнула и легла пятном на букву К. Из пятна потянулся тонкий пар, пахнущий смолой.
Хранитель прижал ладонь к груди, чувствуя, как сердце бьётся о клетку рёбер. Он поднялся, как в тумане, сделал шаг к двери – хотел спрятаться, убежать вниз, к мёртвым записям, к этим древним костям мира. Но нога не слушалась. Казалось, пол дёрнулся под ним, словно смотрел зеркало.
Он остановился возле окна. Там – ночь, затянутая серым шёлком. Но вдалеке, на горизонте, дрожал красноватый огонёк. Как сигнальный костёр. Как маяк. Как… память о городе, которого не существует.
– Кераст, – сказал он. И имя само развернулось внутри, как флаг на ветру.
Башня загудела, стекло в окнах треснуло паутиной; тысячи мелких линий поползли, создавая карту, которой нет на свете.
Внизу зашуршало – капсула, тусклый ящик, нырнула обратно в колодец. Она никогда не возвращалась. Никогда. До этой ночи.
Хранитель понял: всё изменилось. Цикл сломался.
В комнате пахло горелым воском и ещё чем-то – терпким, едва уловимым, как дым прелых трав. Он подошёл к столу, вытащил из ящика старый кинжал – тонкий, как поцелуй лжи. Лезвие было покрыто узорами, которые менялись под светом, словно кто-то писал по стали незримыми чернилами.
– Если ты правда существуешь, – сказал он зеркалу, – приди и забери своё.
Лорд улыбнулся. В этот миг по стеклу пошла трещина. Хранитель вскинул кинжал, но зеркало не упало. Вместо этого из трещины потекла тонкая нитка света – красная, как кровь под лунью. Она капнула на стол, отпечаталась огненным зрачком.