– Давай, Маргоша, – голос деда Тихона стал чуть мягче, в нём проскользнула нотка заботы. – Иди в ванну, помойся, девочка, да и ложись спать. Та комната свободна. В шкафу найдёшь тряпки, что-то чистое. А деду Тихону нужно обмозговать, что нам теперь, красота моя, делать. – Он сделал глубокую затяжку, выпуская кольца дыма, и устало махнул рукой, указывая в сторону коридора, чтобы я шла. Мне не нужно было объяснять дважды. Развернувшись, я пошла по старому коридору, забитому полками с книгами. Стеллажи громоздились по всему проходу от пола до потолка, создавая ощущение тесного лабиринта.
Включив свет в одной из комнат, я поняла, что это ванная, и она встретила меня в очень удручённом состоянии. Потрескавшаяся, облупившаяся краска на стенах напоминала о том, что здесь, кажется, никогда не было ремонта. Старая плитка с нелепым узором, местами отколовшаяся, только добавляла уныния. Внизу стоял большой пластиковый таз, в котором были набросаны вещи, и стало понятно, что этот таз заменял старику стиральную машину. Огромное место в этой красновато-серой комнате занимала чугунная ванна, по виду которой было ясно, что грязь впиталась настолько сильно, что уже невозможно её отмыть – уж легче было выкинуть. Старая раковина с ржавыми подтёками и мутное, щербатое зеркало дополняли эту удручающую картину бедности. А на потолке висела сиротливая лампочка без плафона, бросая тусклый, желтоватый свет.
Подойдя к раковине с зеркалом, я оперлась о неё руками и посмотрела в своё отражение. Мои длинные, роскошные кудрявые волосы были спутаны, а на концах виднелись засохшие пятна крови. Лицо было заплаканное, с синяками под глазами от недосыпа, и даже на нём виднелись подтёки крови, и я осознала, что не моей. Боль, непонимание и животный страх схватили меня в свои тиски, сжимая сердце.
Я скрипнула с себя старую куртку, чёрную блузку, которая была тоже вся в крови, синие джинсы и старые, потёртые кроссовки, которым давно уже пора было отправиться на свалку. Трусы и спортивный топ я скинула в общую кучу.
Шагнув в ванную, я включила душ. Сначала сильные, ледяные струи холодной воды брызнули на меня, обдавая резким морозом. Я резко отпрыгнула от этого неприятного, пронизывающего холода, который пронзил до костей, и поморщилась. Ведь от этого резкого движения рана на моей шее, которую мне поставила та мразь, вновь напомнила о себе жгучей, пульсирующей болью, от которой перехватило дыхание.