И самое ужасное – Элда знала, что эта другая она появилась не сейчас. Она появилась ровно на семь секунд позже, чем должна была бы, если бы время текло, как прежде. Эта Элда была из… будущего? Из другого сейчас?
Пульс Элды Хауг превратился в бешеный барабанный бой. Гравитация снова играла с ней – то прижимая к полу с невыносимой силой, то отпуская, заставляя чувствовать себя невесомой. Время вокруг неё перестало быть рекой. Оно стало бурлящим водоворотом, мерцающей тканью, рвущейся на глазах. И в этом хаосе она увидела собственное лицо – лицо грядущего отчаяния.
Время перестало быть стрелкой. Оно стало молотом, бьющим по наковальне её черепа. Гравитация сжала Элду Хауг к решётчатому полу операционного зала «Хейма» так, что каждый вдох давался с хрустом рёбер. Воздух вырвался из лёгких со стоном, превратившимся в беззвучный хрип. Кроваво-красное мерцание аварийных ламп бросало на стены прыгающие тени, словно сам комплекс корчился в агонии.
«Торсен…» – мысль пронеслась обрывком. Его не было. Только запах озона, горелой пластмассы и… чего-то другого. Кислого, металлического, как ржавчина на временной шкале. Там, где он стоял, воздух всё ещё дрожал, как над раскалённым асфальтом, оставляя послевкусие пустоты.
– ЛЕЙФ! – Элда попыталась крикнуть, но гравитационная волна вновь прижала её лицо к холодному металлу. Где он? Сквозь безумный танец теней она увидела его фигуру. Он не лежал. Он висел в трёх метрах от пола, вцепившись в оборванный кабель, болтавшийся с потолка. Его глаза, широко распахнутые, отражали ад. Не огненный, а холодный. Ад распада.
– ДЕРЖИСЬ! – заорала Элда, не зная, слышит ли он сквозь оглушительный рёв. Рёв – это было не то слово. Это был вой. Вой самой ткани бытия, рвущейся по швам. Он исходил не из динамиков, а изовсюду. Из стен, из пола, из её собственных костей. Звук фундаментальных сил, вышедших из-под контроля.
Она попыталась поднять голову. Мир плыл. Стены операционного зала больше не были прямыми. Они изгибались, как в кривом зеркале. Мониторы, уцелевшие после первого катаклизма, показывали не данные, а безумные абстракции – спирали, фракталы, рябь, напоминавшую помехи на экране умершего телевизора. На одном из них мелькнуло число: 14:20:03. Время катастрофы. Время, потерявшее смысл.