– Ох, черт! – ругнулась Лана.
Она опустила окно и помахала, не зная, как лучше поступить: то ли выйти из машины, то ли подождать, пока солдаты сами подойдут.
– Здравствуйте, – крикнула она. – В машине я и двое детей.
Мир за окном уменьшился, напирая со всех сторон. Сердце билось со скоростью двести ударов в минуту; сможет ли она нормально говорить? Она глубоко вздохнула и открыла дверь.
Приблизился солдат.
– Гражданским запрещено находиться на дороге, мэм. Зачем вы здесь?
Она вышла из машины и заставила себя улыбнуться.
– Мы едем домой. Ездили на Оаху, вернулись и застряли в Хило на несколько дней. У меня разрешение от главы Территориальной гвардии; мы вернемся домой и больше не будем выезжать.
На вид солдатику было не больше восемнадцати; тело еще не успело вытянуться вслед за чересчур длинными руками и ногами. Он подошел и встал слева от пикапа.
– И где это разрешение?
Она протянула ему письмо, подписанное замшерифа Честером Хоокано, соседом и другом отца. Честер действительно состоял в Территориальной гвардии, но главой ее, разумеется, не являлся. Он нацарапал свое имя внизу, да так, что расшифровать его каракули было практически невозможно.
В кузове пикапа зарычала собака. Следом загоготали и зашипели птицы, подняв переполох.
Солдат выгнул шею.
– Что там у вас за зверинец, мэм?
– Собака и две нейней [5]. Не могла их бросить. Пока нас не было, за ними приглядывала подруга.
Солдат поддел пальцами шлевки для ремня и, кажется, раздумывал над ее историей. На его нагрудной нашивке Лана прочла имя: «Рядовой Смит». Вскоре казарки утихомирились.
Второй солдат выпустил клубы сигаретного дыма и произнес:
– Там все путем, Джимбо?
– Да вроде, – ответил Джимбо, наклонился и заглянул в кабину.
Эти двое, скорее всего, много часов простояли тут без дела. Теперь у них появилось занятие, и они не спешили их отпускать.
– Здравия желаю, девушки, – обратился солдат к Коко и Мари.
Те хором произнесли «здравствуйте» и потупились, сложив руки на коленях.
Лана протянула ему водительские права.
– В доме подруги нам было тесно. Спали на веранде, там были тараканы и москиты, да и тут, нам сказали, намного безопаснее.
Солдат поднял бровь; глаза задержались на Мари.
– Это ваши дети?
Коко в свои восемь выглядела на пять, но тринадцатилетняя Мари легко могла сойти за семнадцатилетнюю и была настоящей красавицей.