Было еще очень рано, и Ингеборга чувствовала себя первым проснувшимся человеком на всем белом свете. В животе у нее заурчало: она так торопилась проверить ловушки, что даже забыла позавтракать. Но когда она подошла к тому месту, где поставила первые силки, ее ждал неприятный сюрприз: мало того что никаких тебе пойманных зайцев, так и палки выдернуты из земли, а самих силков нет и в помине. Она проверила все остальные ловушки, и все они были разрушены.
Ингеборга совсем растерялась. Как же так? Почему?
Никто в их деревне не стал бы портить чужие силки.
Внезапно ей снова почудилось, что за ней наблюдают.
Она подняла глаза и испуганно вздрогнула. Прямо перед нею стояла девушка. Вроде бы ровесница Ингеборги, хотя значительно выше ростом. У нее были черные волосы, густые и спутанные, как приморский папоротник-орляк. Глаза – зеленые, как лед глубокого фьорда. Кожа – коричневатая, как соленая болотная вода. Хотя Ингеборга никогда с ней не встречалась, она точно знала, кто это такая: Марен Олафсдоттер, странная племянница Сёльве. С тех пор как Марен поселилась у дяди и тети прошлой зимой, по всей округе ходили слухи, что настоящим ее отцом был не бледнолицый рыбак Олаф Могенсон, а какой-то пират с Варварийского берега[6]. Олаф, утонувший два года назад, был проклят собственной женой-прелюбодейкой. Аксель погиб в ту же самую бурю. В бурю, которую, по утверждению матери Ингеборги, подняли ведьмы.
И мать Марен была их предводительницей.
Ингеборге не раз доводилось слышать, как соседки шептались о Марен. Мол, она точно такая же, как ее мать. Ведьмино отродье, и сама тоже ведьма. И вот теперь эта высокая смуглая девушка стояла перед ней, и ее пристальный взгляд очень напоминал взгляд вчерашней вороны. Хмурый и осуждающий. Но чем перед ней провинилась она, Ингеборга?
Марен шагнула к ней, и Ингеборга с изумлением увидела, как маленький белый заяц у нее за спиной спрыгнул с тропинки и скрылся в лесу.
– Как я понимаю, это твое. – Марен подняла руку, в которой держала один из силков Ингеборги. Серебристая рыболовная сеть ярко блеснула в утреннем свете.
– Ты зачем…
Ингеборга ошеломленно умолкла, когда Марен вынула из кармана передника острые ножницы и принялась кромсать сеть на мелкие кусочки.
– Эй! – Ингеборга в ярости бросилась к ней. – Да как ты