Лука поспешно отвел своего мерина в сторону, пропуская поток. Он чувствовал себя чужим, затерянным в этом шумном, магическом потоке. Его простая купеческая одежда, рана на руке (перевязанная грязным лоскутом) и одинокий вид сразу выделяли его среди многих, кто прибыл с охраной или слугами. На него бросали оценивающие, часто пренебрежительные взгляды.
– Ладожанин? – услышал он рядом насмешливый голос. Двое парней, одетых хоть и добротно, но без боярской роскоши, смотрели на него. Один – коренастый, с широким лицом и внимательными карими глазами, другой – худощавый, с острым взглядом и ироничной ухмылкой. – Один? Без челяди? Смело. Или бедно.
– Я – Лука, сын Гостомысла, купца из Ладоги, – ответил Лука, стараясь держать голос ровным, как учил приемный отец. Внутри клокотало: "Я – княжич!". Он подавил это чувство. – Достаточно силен, чтобы самому нести свои пожитки. – Он похлопал по вьюку на кобыле.
– Смотри, Мирон, купеческий сын горд. Я – Святослав, сын дружинника из Пскова. А это Мирон, сын вольного пахаря с Ильменя. Сам добрались. Боярские щенки со свитой – не для нас. Идем вместе? Легче будет в этой толчее.Коренастый парень хмыкнул одобрительно, а худой ухмыльнулся шире:
Лука кивнул, с облегчением. Первая ниточка. Не союзники еще, но и не враги. "Дети незнатные, как я", – подумал он. Они присоединились к потоку, движущемуся к гигантским вратам Академии. Врата были вырезаны из цельного куска черного дуба, покрытого такими же светящимися рунами, как на камне-спящем. По бокам стояли двое стражей – не люди.
Один был похож на человека, но его кожа отливала корой дуба, а волосы и борода были сплетены из живых побегов плюща. В руках он держал посох, увенчанный горящим, но не сгорающим зеленым пламенем. Это был Древовидец, дух-хранитель леса.
Второй страж был еще необычнее – высокий, почти прозрачный, как струя воды. Его форма постоянно колебалась и переливалась, отражая свет. Вместо лица – водоворот. Водяник. Хранитель рек и омутов.
Они молча наблюдали за входящими, их нечеловеческие взгляды, казалось, проникали в самую душу. Лука почувствовал, как под этим взглядом оберег на его груди снова замерцал теплом. Он опустил глаза, стараясь выглядеть скромным купеческим сыном. Прошли.
За вратами открылся Главный Круг – огромная, круглая площадь под открытым небом, вымощенная гладкими, разноцветными камнями, образующими сложную мандалу. В центре бил фонтан – не вода, а чистый, переливающийся свет, принимавший формы то древа, то орла, то дракона. Вокруг площади возвышались входы в разные "корни" Академии – огромные арки, ведущие вглубь каменного леса. Над каждой аркой светился символ и название на древнем, руническом славянском, который Лука с трудом разбирал: "Щит Перуна", "Пламя Сварожичей", "Сердце Макоши", "Кудесники Древа", "Поток Велеса", "Ладья Стрибога".