Человек открыл глаза: они сияли холодным синим светом, не совсем человеческим. Вслед за ним бокс легонько вибрировал, а из глушителя вырвался шёпот:
«…Не бойтесь… Я знаю вас… Я слышал вашу память…»
Ярн и Дарби замерли, вглядываясь в полупрозрачную пленку, сквозь которую этот голос проникал. Дарби приложил палец к сканеру на двери бокса, и та, послушно, отъехала вдоль рельс, выпуская докторa на свободу. Он упал на колени, тяжело дыша, и протянул руку к Ярн:
– Вы слышите? Это… это не я говорю. Это он… он рядом.
Ярн подала ему руку, помогая подняться, а Дарби отступил немного в сторону, включил на планшете запись и произнёс:
– Фиксируем свидетельские показания. Скажи, что именно слышал ты?
– Шёпот… зов… двойной зов: ласковый и грозный одновременно. Он звал меня по имени, но в то же время предупреждал обо всём живом на этой планете.
Дарби нахмурился:
– Это совпадает с перехватами на «Перекате». Они говорили о сигнале, но хотели назвать его «эхом эфрозона».
Ярн подняла взгляд на доктора Киллмора:
– Рассказывай всё, как было. И не скрывай ничего.
Тот кивнул и опёрся о стену камеры:
– Когда я активировал сердечник, пространство вокруг словно… расплавилось. Я увидел небо через призму эфрозона: молнии, которые рисовали… лица. И я понял, что планета не просто живая – она думает. Её мысли… это бескрайний океан, в котором можно утонуть.
Сердце Дарби сжалось: первый ключ к разгадке у них уже в руках. Но впереди ждали ещё вопросы: кто остановил активацию, почему остальные учёные исчезли и что в итоге за голос пробуждается из эфрозона.
Ярн, выслушав последние слова Киллмора, подняла бинокль и направила его на стену напротив – там был большой проём, за которым, по словам доктора, находился «главный реактор» лаборатории. Тонкий луч света прорезал тьму, открывая вид на громадный сферический объект, испещрённый магистральными трубопроводами и опоясанный платформами обслуживания.
– Кажется, нам пора взглянуть туда, – сказала она. – Но перед этим… мы должны понять, с кем имеем дело.
Дарби украдкой поглядел на планшет: там мигал сигнал тревоги – кто-то в глубине лаборатории активировал систему самозащиты.
– Ты готова? – спросил он.
Её губы сжались в лёгкой улыбке:
– Всегда.
И когда они направились к выходу из камеры, на полу осталась лишь одна капсула с остатками эфрозона – маленькая жёлтая капля, медленно стекающая с металлической полосы. Она плеснула на пол и, соприкоснувшись с цементом, оставила после себя крошечное голубое пятно, которое нестись по коридору вслед за ними, как молчаливый проводник в неведомый мир тайн и опасностей…