─ Грибница, ─ пробормотала и нахмурилась.
Нити мицелия под пальцами оказались теплыми. Казалось, будто по этим тончайшим каналам течет энергия, сконцентрированный свет, превращенный в жидкость. И когда она прижала ладонь плотнее, показалось, что грибница ответила ─ едва уловимым трепетом, пробежавшим по всей сети переплетенных нитей.
Тишину разорвал оглушительный треск ─ звук ломающегося асфальта, похожий на прилет мощной бомбы до мига разрыва. Они резко обернулись. В десяти метрах от них дорожное покрытие вздыбилось, под землей проснулся и зашевелился гигантский монстр. Трещины расходились лучами, битум крошился по краям, осыпаясь в темную пустоту под ними. Из разлома показались усики ─ тонкие, почти прозрачные, переливающиеся, будто сделанные из жидкого стекла. Они извивались, ощупывая воздух, оставляя слабый светящийся след. Затем из земли вырвался побег ─ толстый, мясистый, покрытый странными мерцающими чешуйками. Росток увеличивался на глазах, вытягиваясь, набухая, наполняясь жизнью с пугающей скоростью.
─ Это же… ─ Элис не смогла закончить.
─ Растёт так быстро, ─ голос Марка дрожал, выдавая смесь страха и очарования.
Она сделала шаг вперед. Побег содрогнулся, будто почувствовал приближение. И расцвел. Лепестки раскрылись с тихим хрустальным звоном, обнажая сердцевину из переплетенных светящихся нитей. Они колебались в невидимом потоке, будто танцевали под музыку, которую только они могли слышать. Свет, исходящий от цветка, ритмично менял оттенки, переливаясь от нежно-голубого до ядовито-зеленого. Его уничтожат, как и все, что выбиралось из-под контроля научного центра.
─ Красиво, ─ прошептала она.
─ Опасно, ─ Марк схватил ее за локоть, пальцы впились в кожу. ─ Мы не знаем… Не стоит прикасаться. Столько зараженных было в прошлый раз. Мы живем здесь год и не знаем, добрался ли сюда вирус из другого…
Но он не успел закончить. Цветок содрогнулся, как от разряда, всем телом, от корня до кончиков лепестков. Затем плавно, неестественно, повернулся к нам, будто осознавая присутствие людей. Сердцевина раскрылась шире. И запела. Звук был невыносимым и прекрасным одновременно ─ скрип старых ветвей, переходящий в манящие ласковые ноты, в свист разрезаемого воздуха, в гул подземных толчков. Он проникал под кожу, заполнял череп, вибрировал в костях, будто пытаясь найти резонанс с наблюдателями. Она почувствовала, как веки тяжелеют.