Дерзостью, которая могла либо вознести их маленькое, но гордое племя к невиданным доселе высотам, либо низвергнуть в бездонную пропасть забвения.
Спускаясь, Осман окинул взглядом раскинувшуюся внизу oba (кочевой лагерь). Дымки от очагов уже снова поднимались к небу – женщины начинали готовить вечернюю трапезу. Дети, очнувшись от дневного зноя, с криками носились между шатрами. Старики сидели на циновках, обсуждая свои нехитрые дела. Это был его народ, его millet (миллет – нация, народ).
Ради них он был готов на все. Ради них он должен был превратить свои сны в явь.
Солнце все так же нещадно палило, но воздух больше не казался сонным или застывшим. Он вибрировал, словно натянутая тетива лука, наполненный смутным, но всепроникающим предчувствием.
Предчувствием неотвратимой бури, которая вот-вот должна была разразиться над этой древней, многострадальной землей. И Осман знал – он должен быть в самом ее сердце.
Глава 2. Тайный сговор раскрыт: Осман принимает судьбоносное решение
Пыль дорог и тревожные вести
Осман спускался с холма упругим, быстрым шагом, не замечая, как мелкие камни осыпаются из-под его мягких кожаных сапог. Акче Коджа, несмотря на годы, старался не отставать, его дыхание стало прерывистым, но старый alp (алп – воин, витязь) не позволил бы себе показать слабость перед молодым вождем.
Вся полуденная нега, еще недавно окутывавшая стойбище, испарилась без следа, сменившись напряженным, почти звенящим ожиданием. Даже собаки, обычно лениво дремлющие в тени шатров, подняли головы, чутко улавливая перемену в настроении людей.
Разведчики, Конур и Аксунгар, уже спешились и ожидали Османа у большого шатра для совета – divan (диван – совет). Их лица, покрытые толстым слоем светлой анатолийской пыли, были изможденными, а под глазами залегли темные круги усталости.
Однако во взглядах обоих горел тот особый огонь, который бывает у людей, принесших важную, возможно, даже смертельно опасную весть. Их одежда, некогда крепкая и ладная, теперь была изрядно потрепана долгим путем и, возможно, не только им.
– Hoş geldiniz, yiğitler (хош geldiniz, йигитлер – добро пожаловать, храбрецы), – голос Османа был ровным, но в нем слышались стальные нотки. – Говорите. Что видели, что слышали? Каждая мелочь важна.
Конур, старший из братьев, воин лет тридцати с резкими чертами лица и шрамом, пересекавшим левую бровь – память о стычке с монгольским разъездом – шагнул вперед. Он откашлялся, смахивая пыль с потрескавшихся губ.