– Не замену Лауре. Нет. Катя – другая. Сложнее. Злее иногда. Но когда она однажды после тяжёлого дела пришла ко мне и просто села рядом в машине, и мы молчали – я понял. Если с ней что-то случится – я не переживу это во второй раз.
Психотерапевт впервые что-то записывает.
– Вы сказали ей это?
– Нет, – качаю головой. – Это не нужно ей знать. Она даже не знает, что у меня была дочь, это было так давно. Но она всё чувствует. Катя всегда чувствует больше, чем говорит. Но… может быть, когда-нибудь… когда она остепенится…
– (улыбка, грустная)
– …я смогу просто сказать: «Я горжусь тобой. Не как начальник. Как отец».
– И знаете… Если бы Лаура была жива – я бы хотел, чтобы она дружила с Катей. Они бы были грозой города. И, может быть… не такие одинокие.
Позже. Квартира Катерины.
– Ты серьезно сейчас? – Катя фыркнула, глядя на Моралеса поверх бокала просекко.
– Абсолютно. Я говорю: всё, хватит с тебя этих косметологов. – Моралес вытянулся на диване, играя с псом. – У тебя и так губы стали как у латинской актрисы. Скоро начнёшь губами двери открывать.
– О, да ладно тебе, – Катя покачала головой, смеясь. – Это гиалуронка. Всего капля! Ты просто не замечаешь, потому что привык, что я всегда красивая.
– Я привык к тому, что ты всегда упрямая, – съехидничал он. – Так давай. Подбросим монетку. Если решка – ты отменяешь косметолога. Если орел – идёшь как запланировала.
– Ты бросаешь, – строго сказала Катя.
Он вынул из кармана блестящую монету, подбросил, поймал, перевернул на тыльную сторону ладони. Они оба наклонились.
– Решка, – сказал он с торжеством.
Катя скривилась:
– Ну вот, теперь из-за тебя мои губы останутся в первозданном виде.
– Твои губы меня благодарят.
Они оба рассмеялись. В углу кухни заиграла старая пластинка с джазом, а именинник – взрослеющий пес по кличке Луис – обнюхивал свечку на собачьем пироге.
– Пять лет прошло, а у нас с тобой так и не появился нормальный ритуал, – заметила Катя. – Хотя бы раз в год мы можем просто быть людьми. Без трупов. Без маньяков. Без расследований.
– Вот именно этим и является день рождения Луиса. – Моралес чокнулся бокалом с ней. – Покой и стабильность. До следующего звонка.
Он не успел договорить. Телефон Катин завибрировал.
– О, нет, – прошептала она, увидев имя.
–Бывший Комиссар? – Моралес приподнялся.