Действительно, миниатюрные клавиши напоминали в некотором роде человеческие пальцы. Совсем отдалённо, но, возможно, Мастер видел подобное строение у людей из альманахов путешественников по дальним, как Россия, странам.
«Мне бы тоже не мешало сделать подобные фигурки, но только вместо зубов, помельче», – откликнулся за моей спиной другой шепелявым голосом.
Я оглянулся, и увидел следящего за моей работой Мастера и пару, как потом выяснилось, толмачей и, одновременно, учеников по кузнечному делу. Один из них как раз и показывал бедственное состояние своих зубов, широко разинув рот.
Я растолковал, чем именно занимаюсь, объяснил, как можно исправить музыкальный инструмент после морской качки.
«А, ну тогда, добро», – впервые похвалил меня Мастер с тех пор, как мы отправились на чужбину. И даже поцеловал в чело.
С тех пор рядом со мной постоянно ошивались два русских подмастерья, говорившие, не умолкая, друг другу какую-то околесицу на невообразимом наречии и пытаясь что-то у меня узнать. При этом, как для глухого, повышая голос и делая страшные глаза. И они же, разумеется, стали моими первыми учителями русского языка, в коем за прошедшие двадцать лет я изрядно преуспел.
Звали их Юрий и Яков. Первый как раз имел постоянные проблемы с зубной болью, но, тем не менее, обладал неистощимым оптимизмом. Второй, казалось, проблем с физическим здоровьем не имел, но отличался мрачным темпераментом, и в целом вёл себя так, как будто прислушивался постоянно к природе и если говорил, что быть беде: беда обязательно наступала. Иногда казалось очевидным, что он уже нашёл язык с миром потусторонним, а с земным так и не наладил контакт.
Поскольку оба до нашего знакомства были кузнецами, то увлекались они в первую очередь металлами, и когда я сказал, что из органных труб серебряных монет не получится, очень огорчились, но мне не поверили. Яков даже произнёс своё страшное пророчество:
«Быть беде…» – и Юрий, вздрогнув, перекрестился в обратную от нас, католиков, сторону, а я достал подаренные мне русским послом чётки.
И действительно, вскоре моих кузнецов отправили на неделю лить из органных труб пули для пищалей, а не монеты. То есть, Яков был, собственно говоря, прав, основания для отражения предрекаемой им беды были всегда, а жили мы в отнюдь не изолированном от войн универсуме.