Из кафе у перекрёстка выносят столы – один покосился, но его никто не правит.
На остановке женщина в бежевом пальто пьёт кофе из термокружки, стоя вполоборота к дороге. Пожилой мужчина моет витрину старой аптеки – с таким выражением, будто это не работа, а утренний ритуал. Кто-то выпускает собаку. Кто-то просто стоит с телефоном – будто ждёт, когда начнётся нужная сцена.
Я прохожу мимо булочной. Оттуда тянет тёплым тестом и корицей. Один раз я зашла туда просто понюхать, и пекарь предложил мне немного теста в подарок. С тех пор не захожу. Слишком опасно.
Моя цель – кофейня на углу.
Небольшое здание из тёмного кирпича, втиснутое между винтажной парикмахерской и магазином, в витринах которого всегда слишком много керамики. У кофейни – большие чёрные окна с зелёными рамами. Матовые, чуть облупленные. Летом они всегда раскрыты настежь, но осенью – плотно закрыты, и через запотевшее стекло видно только расплывчатое тепло и жёлтый свет из старых ламп.
Вывеска – чёрная, с бежевыми буквами, стёртыми на углах. Под ней – зелёный навес, на котором вечно оседают листья и пыль.
В кофейне не торопятся. Там делают кофе как будто для тех, кто умеет ждать. Кто не срывается на сигнал, не проверяет часы в кармане. Просто сидит. Смотрит в окно, где всё течёт своим чередом.
Сквозь запотевшее стекло я вижу Никса – он как раз протирает стойку. На нём неизменный фартук, на лице – выражение, будто он сейчас напишет манифест против утренников.
Я открываю дверь. Над головой звенит колокольчик – тонко, почти музыкально.
Кофейня пахнет по-разному в каждый день. Иногда – молотыми орехами. Иногда – ванилью. Запах чужого дома, где тебя не знают, но уже поставили чашку. Сегодня – карамель и терпкий эспрессо. Мой личный утренний антидепрессант.
Никс замечает меня и, как обычно, закатывает глаза, будто готовится к дуэли: – Вот она, – говорит он, бросая тряпку и раскинув руки, словно встречает богиню. – Женщина, которая вызывает больше кофеиновых зависимостей, чем я сам.
Он всегда такой.
Глаза – зелёные, как мох, выразительные до наглости. Движения лёгкие, как будто каждая фраза – часть импровизированного спектакля. Он всегда с кем-то разговаривает, кого-то слушает, каждому клиенту подсовывает вопрос или загадку, как будто проверяет: кто достоин капучино, а кто – только воды.