И тогда я сделал это. Не из рационального решения, а из инстинктивного порыва, из ужаса перед пустотой. Я подключил резервный аккумулятор к системе, нашел старый, почти забытый мод, обещавший «устойчивость к серверным лагам» (черт знает, как он работал), и погрузился обратно в Нео-Киото за минуту до отключения. Мир вокруг начал рассыпаться, терять детали, замирать. Звук искажался, превращаясь в металлический скрежет. Но я был внутри. В эпицентре сбоя. И вместо ужаса пришло… странное спокойствие. Я стоял посреди замирающей улицы, наблюдая, как здания превращаются в груду низкополигональных форм, как NPC застывают в причудливых позах. Это был скелет мира, его истинная суть – код, математика, чистая информация. И я был частью этого. Не гостем, не наблюдателем. Элементом системы. В последние секунды перед полным отключением, когда экран погас, оставив меня в темноте реальной комнаты, в ушах еще стоял нечеловеческий гул серверов, а на кончиках пальцев горело фантомное тепло от контроллера. Я понял простую, ужасную вещь: точка возврата осталась далеко позади. Я не осваиваюсь. Я интегрируюсь. И процесс этот, похоже, стал необратимым. Реальность за окном, с ее блеклыми красками и несовершенными физическими законами, казалась теперь лишь бледной, неудачной копией того богатого, пусть и нестабильного, мира, который стал моим истинным домом. Шесть часов ожидания превратились в пытку осознания: я больше не принадлежу здесь. Я – гражданин Нео-Киото. Даже если его серверы однажды отключатся навсегда.
Я больше не выключал систему. Сервера Нео-Киото стали моим постоянным пульсом, а редкие перезагрузки превратились в подобие короткого, тревожного сна. В эти минуты вынужденного отключения я лежал в кресле с незакрытыми глазами, наблюдая, как на сетчатке догорают остаточные изображения неоновых улиц, и считал секунды до возвращения. Мой организм адаптировался странным образом – я научился дробить сон на 15-минутные отрезки, погружаясь в темноту ровно настолько, чтобы веки перестали жечь, а пальцы не дрожали от перенапряжения. Питался жидкими концентратами, которые не требовали отрыва от экрана. Даже душ превратился в формальность – быстрый холодный поток воды, пока система загружала последние обновления.
В Нео-Киото я построил ритм жизни, который невозможно было вести в реальности. Ночью, когда серверная нагрузка падала, город преображался – рекламные голограммы горели ярче, NPC вели себя свободнее, будто сбросив маски, а в трущобах Промзоны активировались скрытые маркеры, открывающие доступ к неофициальным слоям симуляции. Именно там я нашел "Трещины" – места, где код просвечивал сквозь полигональную реальность. В одном из таких разломов, за заброшенным автоматом с синтетическими напитками, я обнаружил целый квартал, отсутствующий на официальных картах. Там не было игроков. Только бродячие NPC с подозрительно осмысленным поведением и странные, цикличные события, повторяющиеся с математической точностью, но без видимой цели.