– Он нам нужен, – отрезала Кира. – Сейчас же.
***
Архив университета пах старыми книгами, пылью веков и… камфарой. Полуподвальное помещение было завалено стеллажами до потолка, узкие проходы между ними тонули в полумраке. Единственный источник света – зеленая лампа на столе, за которым сидел человек, похожий на ожившую гравюру. Борис Волхов. Сухонький, с седой, всклокоченной бородой и острыми, не по-стариковски живыми глазами, которые сразу уставились на Киру с немым вопросом: "Что *оно* уже коснулось тебя?"
– Инспектор Волкова? – его голос был скрипучим, как несмазанная дверь. – Сержант Сомов звонил. Про особняк "Лучезарный". – Он не спрашивал, он констатировал. – Вы видели… Отсутствие.
Кира кивнула, опускаясь на стул напротив. Рассказывать пришлось немного – Бор, казалось, знал суть еще до ее слов. Когда она упомянула тело без тени, его пальцы сжимали край стола до побеления костяшек. Когда описала рисунок без лица – он глухо ахнул.
– Люциан, – прошептал он, словно ругательство. – Казимир Люциан. Он… архитектор этой беды.
Старик встал, его тень под зеленым светом лампы была странно густой и неподвижной, и начал рыться в одном из ближайших стеллажей. Он извлек толстый, затертый фолиант в кожаном переплете, пахнущий сыростью и временем.
– 1898 год, – заговорил Бор, открывая книгу на странице с пожелтевшей фотографией. На ней был запечатлен тот же особняк, но сияющий белизной, с ухоженными клумбами. На ступенях стоял человек в строгом сюртуке – худой, с высоким лбом и горящими фанатичным огнем глазами. Алхимик света. Казимир Люциан. – Он верил, что Тень – корень всех зол, болезней, смерти. Искал Абсолютный Свет, способный уничтожить ее раз и навсегда. Создать мир без тьмы. Без теней. Без… контрастов.
Бор перевернул страницу. Там была вырезка из старой газеты: "Трагедия в особняке "Лучезарный". Хозяин и слуги пропали без вести в ночь лунного затмения. Странные явления…". А рядом – рукописная заметка, кривым, нервным почерком: "Очевидцы слышали крики… видели, как из окон дома лился не свет, а какая-то *густая белизна*… а наутро на стене в холле обнаружили выжженный рисунок…".
– Тот самый? – спросила Кира, чувствуя, как холодеют руки.
– Тот самый, – подтвердил Бор. – Фигура без лица. След его… творения. Люциан не уничтожил Тень. Он создал нечто иное. Пустоту. Абсолют, который пожирает не только тьму, но и свет, и форму, и память. Он *упрощает*. Сводит к нулю. К небытию. – Старик ткнул пальцем в рисунок в книге, а затем посмотрел прямо на Киру. – Дом не просто проклят, инспектор. Он *активен*. Он голоден. Бармин что-то разбудил. Нашел артефакт Люциана? Нарушил печать? И теперь оно… расползается. Сначала тени. Потом воспоминания. Потом сами предметы, люди… – Его взгляд упал на ее размытую тень на стене. – Оно уже касается вас. Вы вошли в его поле. Вы стали… интересны.