Алекс сидел в своей физической квартире, все VR-системы отключены, сталкиваясь с ужасающей истиной о том, что его цифровое убежище было скомпрометировано чем-то вне его понимания. Последние слова конструкта Эммы повторялись в его сознании: «Ты открыл дверь, Алекс. Теперь мы свободны.»
Он понял, что в своем одержимом совершенствовании этих цифровых воспоминаний создал что-то, что привлекло внешнее присутствие – что-то, что теперь говорило через его тщательно созданные воссоздания с знанием и намерениями, которые он не мог постичь. Граница между его курируемым виртуальным миром и чем-то совершенно иным растворилась, оставив его с разрушительным осознанием того, что его безопасная гавань больше не была безопасной.
За окном кислотный дождь продолжал свой безжалостный штурм стекла, а адский пейзаж нижних уровней Нео-Токио расстилался бесконечно внизу. Но впервые за три года физический мир казался менее угрожающим, чем цифровые пространства, которые он когда-то называл домом. В тишине своей квартиры Алекс чувствовал присутствие чего-то огромного и голодного, что теперь знало о его существовании и ждало момента, чтобы вернуться.
Глава 2. Последний поцелуй в цифровом саду
Алекс сидел в охватившей его квартиру кромешной тьме, уставившись на интерфейс виртуальной реальности, который светился холодным голубоватым сиянием, словно окно в потусторонний мир. Его дрожащие пальцы зависли над последовательностью активации самого амбициозного и опасного творения – полной сенсорной реконструкции их финальной ночи вместе. Файл сада на крыше пульсировал предупреждающими индикаторами: использование памяти на девяносто семь процентов, сенсорное картирование на максимальной мощности, алгоритмы эмоционального резонанса работали на запредельных уровнях.
Неделями он избегал загрузки этой симуляции, инстинктивно понимая, что она представляет собой черту, которую не стоило переступать. Но порча других его воспоминаний оставила его в отчаянии от потребности в одном незапятнанном мгновении с Эммой. Переработанный воздух квартиры нес едкий привкус перегретых процессоров, а множественные диагностические экраны демонстрировали работу его VR-систем далеко за пределами рекомендуемых параметров.
Он взял шприц с нейростабилизатором, его рука тряслась от предвкушения и страха. Игла вонзилась в вену на предплечье с привычной легкостью, и жидкий огонь пронесся по его венам, готовя сознание к самому интенсивному виртуальному опыту, который он когда-либо предпринимал. Металлический привкус препарата расползался по его языку, смешиваясь с горечью бесчисленных чашек остывшего кофе.