Каждый новый tüccar (тюджар – торговец), каждый köylü (кёйлю – крестьянин), привезший на рынок хлеб или пряности, проходил негласный sorgu (соргу – допрос). Воины Кайы бродили среди улиц с настороженными глазами: теперь в каждом жителе они искали не согражданина, а угрозу. Справедливость – adalet, ради которой Осман строил новое государство, – начала отравляться медленным ядом недоверия.
Больше всех страдал сам Осман. Он-то привык делить с народом хлеб, сидеть у костра, слушать шутки ремесленников, а теперь оказался добровольным пленником в собственной цитадели. Где-то однажды он, измученный бумагами и тяжестью приказов, решился на короткую прогулку: хотелось просто увидеть, чем живёт город, что шепчут его улицы. Но как только он вышел из ворот – его тут же ощетинилось кольцо из десятка самых преданных воинов.
– Бейим, куда ты? – перегородил ему путь Бамсы, нависая глыбой. В глазах тот самый адет (адет – долг), что не обсуждается.
– Я хочу пройтись по своему городу, Бамсы, – сдержанно, но с отчётливой усталостью бросил Осман. – Я его правитель, не пленник. Не правят из-под замка.
– Твоя жизнь дороже прогулки, – не отступил ни на шаг исполин, будто вырос вдвое. – Пока не найдём это чудовище, ты не будешь ходить один. Таков мой emir (эмир – приказ) самому себе.
Пришлось отступить. В тронном зале Осман подошёл к окну, и взгляд его скользнул вниз – на шумную площадь, на прохожих, чьи заботы теперь отделяла от него невидимая стена страха. Он был их вождём. Но он же – и главная цель в этом городе, где мир становился хрупкой паузой между дыханиями опасности…
Глаза и уши вождя
Этим вечером Осман окончательно понял: так больше нельзя. В тени мечом не машут – тень уходит от удара, тень смеётся над громоздкой бронёй. Чтобы выследить змею, надо самому стать змеёй, почувствовать её мысли, её запах.
Он позвал к себе Аксунгара. Тот вошёл молча – только взгляд стал ещё острее, лицо суровее после гибели Конур-альпа. Теперь вся его жизнь – одно слово: долг, vefa (вефа). В этих глазах плескался холод жажды искупления.
– Аксунгар, – начал Осман прямо, ничего не утаивая. – Мне не нужен твой меч. Мне нужны твои глаза, твои уши… и твоя тьма, которую ты умеешь понять.
Ни одного лишнего слова. Аксунгар лишь поднял бровь. Он привык слышать команды типа “бей”, “убей”. Но в этот раз ему предстояло стать не оружием, а глазами и ушами вождя.