Боль была страшная, но здоровая рука была занята горящим
факелом. Еще вчера ему за такое оторвали бы голову, но не
сегодня…
Сегодня Андрей мечтал лишь об одном — не потерять сознание и не
упасть раньше времени. Чтобы удержаться, ратник начал петь.
Надо бы что-то торжественное, велеречивое, но губы сами по себе
шептали дурацкую плясовую:
Как пошли наши подружки
В лес по ягоду гулять.
Сей, вей, вей, вей,
В лес по ягоду гулять.
Они ягод не набрали
Лишь подружку потеряли.
Сей, вей, вей, вей,
Лишь подружку потеряли.
Да любимую подружку
Катеринушку — старушку.
Сей, вей, вей, вей,
Катеринушку — старушку.
На всю песню лестницы не хватило. Жаль. Но тут и всего-то два
пролета.
Андрей сам не заметил, как оказался в просторном сухом подвале.
Откуда-то шел свежий воздух, потому что факел принялся гореть ярче.
Можно было рассмотреть бочонки и мешки, сложенные в аккуратные
штабеля. А за штабелями, Андрей увидел вдруг яркий свет, в лучах
которого стояли и улыбались отец, еще в прошлом годе ушедший
взрывать ляшскую сапу, да так и не вернувшийся с вылазки, мать с
сестренкой, помершие от тифа зимой. А рядом с ними стояла посадская
девка Танька, в праздничном сарафане. Живые.
«Иду!», — одними губами вымолвил Андрей.
Торопясь, чтобы огонь не погас, Беляницын опрокинул один из
бочонков, пнул по нему, выбивая крышку.
Хотел, было, осенить себя крестным знамением и попросить у
Господа прощение за все свои вольные и невольные грехи, но правая
рука не слушалась.
Вздохнув, Андрей поднес факел к открытому бочонку с порохом…
Глава 1
Выстрелы старший прапорщик Марченко услышал ещё в пути.
«Скорострельная автоматическая пушка боевого внедорожника
«Рекс», — сразу определил Роман Михайлович. — Кто же это могёт
быть?»
Их штабной «Тигр» как раз ускорился — вышел на финишную прямую:
шлагбаум, загораживавший въезд на территорию мотострелковой
директрисы, появился впереди, с полкилометра, стало быть, ещё до
него осталось.
Машина покатила на удивление плавно, гладко. А как её мотало
перед тем!
Старшему прапорщику досталось место на заднем сиденье. Дорога до
этого, последнего поворота оказалась не то чтобы танковой, но
петляла изрядно. То по перелеску, то по прогалинам, с которых
далеко вокруг было видать. А главное — то и дело ныряла куда-то
вниз. Подъёмы и спуски следовали один за другим. Да и просто шишек
и колдобин хватало, так что у Марченко всю душу вытрясло.